«Эгилс Левитс находился под “колпаком” всего аппарата советского КГБ» (Часть вторая)

Как, в каком ракурсе велась оперативная разработка “Стивена” - гражданина ФРГ Эгилса Левитса? Который, согласно секретных ориентировок из Второго “главка” - основного органа контрразведки в бывшем “совке” в Москве КГБ СССР - “обоснованно подозревался в принадлежности к агентурному аппарату секретных спецслужб США”.

В данной связи вернусь снова к интервью нынешнего латвийского президента Эгилса Левитса, которое он дал порталу Delfi.

Если честно, меня по-настоящему поразила та, судя по всему, до сих пор по-детски наивная непосредственность Эгилса Левитса, касающаяся его откровений о попытке «обмануть» КГБ при заполнении визовой анкеты на получение разрешения для посещения территории СССР. Вернее той ее части, которая прежде называлась “Латвийская ССР”. Подозревал ли он вообще когда-то, что угодив единожды “под колпак” так, судя по всему, до сих пор ненавистной лично ему “конторы”, ему из под этого “колпака” было тяжело выскользнуть. Не то, что миссия была невыполнима, хотя…

Для полноты восприятия позволю привести перечень “стандартного пакета мероприятий” который, по обыкновению, использовался в процессе секретных разработок иностранных граждан, попадавших в поле зрения советского КГБ.

Для начала, в качестве своего рода “прикидки”, такого человека, прежде всего, ставили на тотальный опосредованный контроль. Который заключался в том, что абсолютно вся почтовая переписка такого “объекта” (в данном случае, иностранного гражданина) ставилась на “ПК” - “перлюстрацию корреспонденции”. Это означало, что не только все письма, которые “объект” разработки посылал из-за границы в “совок”, и которые оттуда направлялись обратно к нему, но и вся почтовая корреспонденция выявленных связей “объекта” в той же Латвии - жителей республики - негласно аккуратно вскрывались оперативными сотрудниками из специального подразделения, называвшегося 6-е отделение Оперативно-технического отдела (ОТО) КГБ ЛССР. После чего, все эти письма и прочие почтовые послания, как минимум, читались, и их содержание анализировалось, сами письма проверялись на предмет возможной тайнописи, а также на содержание в них различных иных ухищрений (как-то, “микроточек” - микрофотографий размером меньше миллиметра, например).

Попутно, почерк автора письма сравнивался с почерком уже имевшимся в оперативной карточной картотеке образцов почерков “конторы” (она имелась в том же 6-м отделении ОТО). И если в этих письмах не было выявлено ничего подозрительного или оперативно значимого, то с них все равно, в качестве этакой “превентивной меры”, делались ксерокопии (один экземпляр которой передавался оперу - инициатору задания, для возможного “оперативного использования). После чего письмо, подвергшееся такому вот “исследованию”, затем аккуратно заклеивалось обратно и уж потом направлялось для дальнейшей пересылки адресату.

Хотя, в отдельных особых случаях, сами сотрудники 6-го отделения ОТО были наделены неофициальными полномочиями изымать и уничтожать подозрительные письма, в случае, если у них возникали какие-либо веские сомнения, либо если на то имелись какие-то конкретные соответствующие указания от оперативника “конторы”, кто являлся “инициатором” подобного мероприятия. Надеюсь понятно, что в таких случаях письма просто “пропадали в пути”.

“Подзаконные нормативы” КГБ - “приказы”, касающиеся оперативной деятельности, форм и методов работы “конторы”, разрешали любого, попавшего в поле зрения “оперативно интересного” индивидуала, держать на негласном контроле “ПК” до 6-ти месяцев. По истечении которых, задание на “читку писем” либо продлевалось (путем заполнения очередного “бланка-задания”), либо прекращалось. В любом случае, для постановки того или иного человека на секретный почтовый контроль не требовалось санкции никакого большого “конторского” руководства, так как для получения визы, дающей добро на такое мероприятие было достаточно всего лишь личного визирования начальника оперативного отдела или его зама.

Помимо “оперативно-технического мероприятия ПК” (так эта негласная читка писем “официально”, на “конторском” языке значилась), абсолютно все телефонные разговоры “объекта” также ставились на технический контроль, называвшийся ОТМ “Меркурий”. Означало это то, что телефонные разговоры “объекта интереса” КГБ с его/ее связями в бывшем “совке” негласно контролировались - слушались, записывались, а затем - анализировались. Тут следует особо подчеркнуть, что ОТМ “Меркурий” несколько отличалось от схожего иного оперативно-технического мероприятия называвшегося “Сергей” которое, по-сути, являлось “классической” двухсторонней “прослушкой” абсолютно всех поступавших и исходящих телефонных разговоров “объекта” оперативного интереса.

Отличие было в том, что “Меркурий” являл собой этакую уже в те далекие времена (я говорю о самом конце 80-х - начале 90-х) “автоматизированную систему”, специально сконструированную и сфокусированную на негласную идентификацию и фиксирование только разговоров с за границей. Насколько в курсе, изобретением и разработкой подобных систем негласного слежения и контроля занимались несколько закрытых институтов и предприятий, в числе которых, по стечению обстоятельств, были и некоторые подразделения рижского “флагмана” радио-телефонной индустрии канувшего в лету производственного объединения ВЭФ.

Для того, чтобы инициировать “оперативно-техническое мероприятие “Меркурий””, оперативному сотруднику “конторы”, которого интересовал тот или иной иностранец, либо житель республики, имевший контакты с заграницей, достаточно было опять всего лишь заполнить стандартный бланк-“задание”, с указанием имени-фамилии интересовавшего лица и его/ее номером телефона за границей, после чего все эти детали вливались в автоматическую систему Оперативно-технического отдела (ОТО) КГБ Латвии. Таким образом, все телефонные контакты (номера телефонов и прочие детали) любого человека, даже если он еще и не являлся “объектом” оперативной разработки “конторы”, могли держать на непрерывном телефонном контроле до года. Наряду с номерами связей, “инициатору задания” - оперу из ОТО регулярно предоставлялись краткие аннотации-“распечатки” сути двухсторонних разговоров.

Указанные выше два “оперативно-технических мероприятия”, будучи по существу не таким уж мудреным средством негласного контроля, тем не менее, являлись весьма и весьма эффективным средством. Во всяком случае, именно как раз для того, чтобы быть заблаговременно извещенным о любых планируемых визитах того или иного иностранца в ту же Латвию.

Другим, не менее действенным средством “держания” негласного “объекта” интереса “под колпаком”, без всякого сомнения, являлась секретная агентура - “стукачи”, “барабаны”, “полосатые” - в “конторе” среди оперов информаторов называли по-разному, кому как больше нравилось. И вот тут-то мы обращаемся к наиболее пикантной и, в то же время, наиболее интригующей части в любой истории. В том числе, и в деле оперативной разработки “Стивена”.

В последней связи, прямо-таки по-наивному звучат “умозаключения” Эгилса Левитса по поводу того, что ему “удалось вычислить” одного из агентов “конторы” под псевдонимом “Хейно”. Который, как-то “по случаю”, накропал свой “отчет” - “агентурное сообщение” о совместной встрече с Левитсом в Мюнстере и о прочих контактах с живущими в эмиграции латышами.

Сразу же хотелось бы уточнить, что насколько в курсе, в том же 1-м, 2-м, ну и не только, оперативных отделах у “конторы” под “Стивена” имелось несравненно больше, чем всего лишь три агента. Даже если просто проанализировать все те доступные сведения, которые преданы огласке, в том числе и из раскрытых в прошлом году архивов латвийского КГБ, негласных источников информации, достаточно дотошно освещавших деятельность Эгилса Левитса, как за границей, так и во время его регулярных визитов в Латвию, в “конторе” имелось в достатке. Например, взглянув лишь мельком на те распечатки “аналитических справок”, которые приводятся в качестве примеров в ходе интервью Яниса Домбурса в эфире DELFI TV с Эгилсом Левитсом, то даже в них, помимо агентов с псевдонимами “Хейно”, “Артист” и “Кармен”, я обнаружил имена, как минимум, еще трех-четырех информаторов КГБ.

Помимо лиц, упоминавшихся в публикациях, обозначенных в системе “ДЕЛЬТА ЛАТВИЯ”, в непосредственном окружении все того же “Стивена” имелись и другие оперативные источники “конторы”, в том числе, среди позиционировавших себя активистами и прочими “видными деятелями” в зарождавшихся в Латвии “национально-освободительных” движениях в конце 80-х - начале 90-х годов. Таких как НФЛ, ДННЛ, КЗС, “Хельсинская группа”, Гражданские комитеты и иже с ними. Одним из таких секретных осведомителей латвийского КГБ являлась в те годы занимавшая должность руководителя Информационного отдела НФЛ Анда Анспока. Да и среди остального самого высшего руководства НФЛ, равно как и ДННЛ, “барабанов”, исправно рапортовавших в так, на словах “ненавистную” всем этим “борцам за светлое будущее” и независимость Латвии “контору” было, что называется, пруд пруди. Чего тут тешить кого бы то ни было иллюзиями, когда такие “достойные” и “благочестивые” латышские “деятели” в тот исторический период во всю “пахали”, исправно “стуча” своим “кураторам” из латвийского КГБ.

Сколько из них встречались и контачили с регулярно наезжавшим в те годы в Латвию “Стивеном”? А также общались во время контактов с тем же Эгилсом Левитсом за границей? И сколько из них впоследствии удосужились признаться и “покаяться”? Это снова, опять-таки возвращаясь к пространным рассуждениям латвийского президента на тему “признания в содеянном”.

О скольких секретных информаторов вообще имеются хоть какие-то документы в латвийских архивах? Или хотя бы просто какие-либо, пускай даже лишь незначительные упоминания или ссылки, в доставшихся в “наследство” новым властям “мешках ЧК”? Представляется так, что практически ни о ком из них никакой информации вообще нет. Если, конечно же, не принимать во внимание пресловутые регистрационные карточки “Формы 3”, сравнительно недавно с такой помпой “раскрытые” и “разрекламированные” для всеобщего обозрения латвийскими властями. В последней связи, представляется, нет ничего удивительного что даже сведения о тех всего лишь трех агентах, предоставлявших информацию и освещавших активность Эгилса Левитса в Латвии и за рубежом остались в наличии в столь “кастрированном” виде. Объясняется тут все таким обстоятельством, что их либо в суматохе просто не заметили, не успели их уничтожить, или же весь этот “вброс” был сделан намеренно, с прицелом на далекую перспективу.

В общем, нисколько не удивлен тому, что все те в прежние годы по самое, что ни на есть, “не хочу” замазанные до самых “ушей” так называемые “деятели от независимости и пробуждения национального самосознания”, которые “верой и правдой” так охотно и с подобострастием “стучали” на своих “единомышленников” и их зарубежных патронов, в числе коих был и Эгилс Левитс, затем в одночасье “перекрасились” в “истинных борцов”, активистов, и даже в дальнейшем занимали самые высокие и влиятельные посты в независимом Латвийском государстве, а также являлись видными политиками и “общественными деятелями” латвийского общества. К слову, некоторые из них до сих пор на плаву. Потому как, на поверку, им-то и предъявить нечего, кроме как тех уже порядком замусоленные “карточки” из “мешков КГБ”. Которые не являются никаким доказательством. И уж Боже упаси где-то, хоть всуе, упомянуть кого-то из них, назвав “агентом конторы”! Крика, визга и вони тут отгребешь столько что унести не сможешь!

Да, и чему тут, впрочем удивляться? Ведь критерием доказательства того или иного лица в том, что он являлся (или нет) агентом одиозной “конторы” служат документальные материалы, и только они. А именно, в первую очередь, оригинал своего рода “клятвы” - “подписки” написанной собственноручно таким человеком, оригиналы его/ее собственноручных доносов в КГБ - “агентурные сообщения”, или, как было принято называть их в обиходе среди самих оперов конторы - “шкурки”, а также прочие “неопровержимые” доказательства. А где их взять? Или, на худой конец, хотя бы один из упомянутых документов? Ведь, они либо были своевременно загодя вывезены - эвакуированы из Латвии еще несколько лет до того, как “контора” в республике “накрылась медным тазом”, в 1987-88-х годах (лично участвовал в ночных погрузках целых фур-“колхид” битком, до самого верха забитых “личными” и “рабочими делами” агентов латвийского КГБ), либо были уничтожены - сгорели, были пропущены через шредеры уже непосредственно перед самым допуском новых властей в здание КГБ Латвии в Риге в августе 1991-го года, либо “пропали”, по-настоящему “испарились”, странным образом и без каких-либо намеков на их местонахождение.

Поэтому, понятно и вполне объяснимо что никакой суд, даже в Латвии, не сподобится признать такие материалы достаточным основанием навесить кому бы то ни было ярлык “стукача КГБ”. Для этого, видимо, требуется несколько больше чем просто сделать достоянием гласности регистрационные карточки “Формы 3”.

Ну а где, с позволения сказать, “нарыть” такие сведения? Россия-то, по вполне понятным причинам, такую информацию никогда не выдаст - а то как же тогда работать российским спецслужбам, как-никак, но опора, особенно в первые годы после выхода Латвии из состава “совка”, была сделана именно на эти “кадры” - бывших агентов “конторы”. Многие из которых, особенно те, чьи персональные данные удалось “стереть”, удалить и надежно припрятать, вовсю продолжали усердно трудиться в интересах все тех же российских спецслужб долгие годы уже после обретения Латвией государственной независимости.

И вот тут-то вполне логичным и достойным внимания кажется комментарий-констатация, приведенный в том же DELFI в отношении трех секретных информаторов латвийской “конторы” под псевдонимами “Хейно”, “Артист” и “Кармен” о том, что “…что информация ни об одном из этих агентов не была найдена в опубликованной в конце 2018 года агентурной картотеке КГБ ЛССР…”. Как говорится: “Ну, надо же! Сюрприз-сюрприз!”

Кстати, отвечая на возможный вопрос относительно того, а был ли вообще “мальчик”? В смысле, действительно существовали ли в реальной жизни такие агенты КГБ под псевдонимами “Артист”, “Хейно” и “Кармен”? Отвечу предметно. За “Артиста” говорить не буду, в силу того обстоятельства что, судя по уцелевшим документам, состоял он на личном оперативном контакте в 1-м отделе - внешней разведке - доступа к такой информации у меня не имелось. Хотя припоминаю, что прежде мне попадался на глаза такой псевдоним, причем с привязкой как раз к 1-му отделу, хотя предоставлявший сведения не только об Эгилсе Левитсе, но и о других активистах латышской эмиграции в США, Канаде и ФРГ.

Что до “Хейно” и “Кармена”, такие секретные информаторы действительно существовали. Если агентурные сообщения от “Хейно” достаточно часто мелькали в различных оперативных делах 2-го отдела, то относительно наличия агента с псевдонимом “Кармен” я был в курсе еще задолго до перевода в “американское” отделение основного подразделения контрразведки. Как, каким образом? Оставим эти детали на время, как говорится, за кадром. Тем не менее, такой человек существовал, и этот информатор занимал также одну из лидирующих позиций среди “актива” латышских “свободолюбивых движений”.

Таким образом, категорически не соглашусь с предположением озвученным в публикации DELFI, назвавших трех информаторов “Артист”, “Хейно” и “Кармен” якобы “…не установленными официально агентами…”. Такие персонажи были реально существующими и, более того, достаточно плодовитыми, с регулярным постоянством предоставлявшими собственноручные письменные “отчеты” - “агентурные сообщения” своим “кураторам” из КГБ.

Так что у Эгилса Левитса, в действительности, не было ни единственного шанса пробраться в Латвию незамеченным. По-любому, о всех его планируемых визитах и даже практически о всех его встречах “контора” была предупреждена заблаговременно и везде - будь то Латвия, или же любая из соседних республик бывшего “совка” - его ждало почти “теплое” и уж, во всяком случае, можно с уверенностью утверждать, постоянное двадцати четырех часовое “внимание” всего аппарата бывшего советского КГБ.

Вообщем, надо признать что латвийскому президенту вовсе не показалось, что “контора” его “пасла”, причем весьма плотно. Так что предположения и размышления вслух Эгилса Левитса относительно того, что он находился под “колпаком” КГБ не лишены смысла. Причем, не только во время его регулярных визитов в Латвию, но и за рубежом.

Подводя черту могу лишь заметить, что против Эгила Левитса работало гораздо больше, чем три агента, упомянутых в опубликованных в открытом доступе материалов. В связи с чем те три анонса-выжимки из агентурных сообщений в “ДЕЛЬТЕ” представляют собой жалкие ошметки оперативных разработок будущего тогда президента Латвии, которые, не исключено, могли быть специально (либо по-халатности) оставлены в сохранности, может так статься, даже для этой “затравки”, для поддержания публичного интереса к его личности. Уж поверьте-то - в “конторе” НИКОГДА НИЧЕГО не делали “просто так” - “ради спортивного интереса”…

Рекомендуем на данную тему:

«Эгилс Левитс находился под “колпаком” всего аппарата советского КГБ» (Часть первая)