Латвии настало время открыть «мешки» КГБ (Часть пятнадцатая: «О формах и методах агентурно-оперативной деятельности»)

О том, что всему «совковому» строю в республиках Прибалтики в скором будущем наступит полный «пипец», подобные разговоры в «конторе» уже вовсю поползли с 1987-го года. Этому, закономерному и, в то же время, достаточно быстро развивавшемуся «процессу» в Латвии, во многом, способствовало «пробуждение национального самосознания», а также тот факт, что во всём тогдашнем СССР сложилась до боли знакомая «революционная» ситуация, описания в одном из «незабвенных» творений Ульянова-Ленина, в соответствии с которой: “низы больше не хотели жить по-старому, а верхи были больше не в состоянии управлять по-старому”. Может показаться парадоксальным и, не исключаю, даже неправдоподобным, но и самим многим сотрудникам КГБ (причём, как в центральном аппарате «конторы» в Москве, так и на местах, в Прибалтийских республиках, в особенности) со второй половины 1987-го года стало понятно, что эра «гегемонии пролетариата» и «руководящей роли коммунистической партии» бесславно закончилась, и что в грядущие годы в стране начнут происходить необратимые перевоплощения которые, в конце концов, неизбежно приведут к полному краху Советского Союза.

Более того, возможно, мои слова кому-то могут показаться этакой «крамолой», но именно «контора» и явилась тем «побуждающим стимулом», кто не только устроила и организовала планомерный развал «совка», но и кто, фактически, инспирировала и неформально содействовала многим социальным процессам в тогдашнем СССР, в финале приведшим к его самоликвидации. Включая сюда, в частности, и так до сих пор трепетно предносящееся в Латвии и двух других республиках Прибалтики «пробуждение национального самосознания».

Как бы то ни было, хотите верьте, хотите нет, но все те социальные преобразования, столь помпезно и со слезою в голосе всё ещё превозносимые, как «поющая революция», «третье пробуждение» и, как следствие, создание Народного фронта Латвии, Движения за национальную независимость Латвии (ДННЛ) и так называемых Гражданских комитетов – всё это являлось творением столь так до сих пор многим ненавистной в республике «конторы». Многие (если не подавляющее большинство) неформальных лидеров которых, на самом деле, являлись долголетними и достаточно плодотворными секретными информаторами КГБ. Парадокс? Отнюдь!

В последней связи, как только в московском центре стало ясно, что республикам Прибалтики в обозримом будущем не быть в составе Российской «империи», так оттуда же в срочном порядке в латвийскую «контору» поступил совершенно секретный приказ о срочной отправке в Россию, за Урал (почти, как во время Великой Отечественной войны) всю ценную документацию и, в особенности, абсолютно все оригиналы «личных и рабочих дел» секретных информаторов КГБ (всех без исключения – от агентов и «резидентов», до «содержателей явочных и конспиративных квартир»).

Как припоминается, дело было в середине – второй половине 1988-го года, когда до всего личного оперативного состава КГБ Латвийской ССР была доведена не подлежащая обсуждения инструкция полностью подготовить к отсылке в Россию – подшить и оформить надлежащим образом, в соответствии с положениями совершенного «приказа» Председателя КГБ СССР за № 700 «о ведении секретного делопроизводства в органах КГБ» - все «личные и рабочие» дела своих «полосатых», а также всех «резаков» и «содержателей я/к и кукушек» (у кого последние имелись в наличии). Если не ошибаюсь, времени на подобную работу отводилось порядка полутора месяцев.

По окончании обозначенного срока все оригиналы материалов упомянутых дел, как, впрочем, и определённые категории дел «оперативного учёта» и, в особенности, файлы «оперативных разработок» (ДОРы) и «оперативных подборок» (ОП) на иностранцев, ведшиеся в плане их возможного потенциального использования в качестве негласных информаторов «конторы» (как потенциальных секретных осведомителей), через оперативного сотрудника – «учётчика» в каждом оперативном отделе, должны были быть переданы для единого сбора в 10-й отдел КГБ Латвии.

Как стало известно чуть погодя, оттуда все обобщённые тома с секретной и совершенно секретной документацией затем переправлялись для дальнейшего их накопления на временное хранения в круглосуточно охранявшиеся вооружённой охраной помещения «Службы Р» (была в структуре «конторы» и такая секретная служба, которая занималась радиоперехватом и «радио-разведкой»), что находилась в отдельных помещениях латвийской «конторы» в городе Риге на бывшей улице Горького, ныне – улица Кришьяна Валдемара (в районе недалеко улицы Зирню – насколько могу судить, хотя, не исключено, что ошибаюсь). Там на углу был расположен большой серый «кубик» (построенный в 70-80е годы), в котором, помимо «Службы Р» латвийского КГБ, в подвальных помещениях находилось достаточно просторное стрельбище, в котором регулярно, примерно раз в месяц, устраивались проверочные стрельбы из «табельного» оружия (пистолета ПМ) для личного состава основных оперативных отделов центрального аппарата «конторы». В том же здании проходили, и время от времени, организуемые соревнования среди всё тех же оперов «конторы» - причём, как по стрельбе из ПМ, так и по «рукопашному бою», являвшемуся этаким симбиозом дзюдо, боевого самбо, карате и джиу-джитсу.

Так вот, как оказалось, помимо большущего подвального стрельбища, в соседних аналогичных помещениях «Службы Р» на бывшей улице Горького в Риге имелись и весьма вместительные складские помещения, в которые поначалу и свозились все полностью подшитые и подготовленные для отправки в Россию «личные и рабочие дела» всех категорий негласных помощников органов КГБ Латвии. Причём, не только центрального апарата, но и всех местных подразделений «конторы» по всей республике.

Сразу же отвечу на возможный вполне закономерный вопрос – откуда мне обо всём этом известно? Дело в том, что я оказался в числе прочих порядка 70-90 оперов латвийской «конторы», кому в течении двух ночей подряд в октябре-ноябре 1988-го года пришлось вручную, встав в этакую живую цепочку и передавая из рук в руки, грузить в огромные фуры «Колхиды» (которые, как нам при этом тогда ещё поведали знающие надзиравшие за этим процессом коллеги из 10-го отдела, были полностью бронированные) все собранные к тому времени воедино «личные и рабочие дела» латвийского КГБ. Работали начиная примерно с 8-ми вечера и до 2-3-х часов следующего утра, и так два дня кряду. Работали практически без перерывов, почти постоянно. Сколько дел прошло через наши руки? Вопрос, конечно, интересный, но их там были тысячи и тысячи. Уработались за две ночи так, что в последующие несколько дней всё тело ныло от боли, как будто грузили мешки к зерном. По заполнению до самого верха каждой фуры, машина затем опечатывалась и под усиленной вооружённой охраной той же ночью скрытно уходила за пределы Латвии в сторону России.

В последней связи, со второй половины 1988-го года в сейфах почти у всех оперов латвийской конторы взамен оригиналов «личных и рабочих дел» их негласных помощников (как агентов, так и прочих категорий оперативных источников, и «содержателей я/к») оставались временно выданные всё тем же 10-м отделом мягкие светло-серые бумажно-картонные «корочки», аналогичные тем, которые заводились на «кандидатов на В». В которых, собственно, в качестве этакой временной меры (как тогда рассчитывали) и концентрировались все документальные материалы, относившиеся или полученные от того или иного оперативного источника.

Если же какому-либо оперативному сотруднику КГБ Латвии, по тем или иным причинам, требовались оригиналы того или иного дела на какого-нибудь агента или материалы конкретной оперативной разработки кого-либо из иностранцев, являвшегося объектом изучения в вербовочном плане, то приходилось строчить соответствующий рапорт, адресовавшийся начальнику своего оперативного отдела, обосновывавший необходимость иметь оригинал того-или иного дела. Такой, санкционированный непосредственным боссом, рапорт затем переправлялся в 10-й отдел КГБ ЛССР, который затем уж непосредственно и связывался – списывался с тем территориальным органом в тогда всё ещё Российской Федерации, в подведомственном подчинении в котором и хранились все документальные материалы из эвакуированного КГБ Латвии.

Как бы то ни было, но перед самым переходом из 3-го отдела в «двойку» (во 2-ой отдел «конторы», являвшейся основным контрразведывательным подразделением «по странам» в структуре КГБ ЛССР), я таким образом умудрился «навыписывать» себе из России «личные и рабочие дела» всех своих самых ценных информаторов, кого я при переводе планировал забрать с собой во 2-ой отдел. И которые затем постепенно, в течении дальнейшего месяца – двух, по-тихому либо «списал в архив» с последующем якобы «уничтожением путём сожжения» всех документальных материалов (и с составлением соответствующего, надеюсь, понятно что, фиктивного акта) и «снятия со всех видов второстепенных информационных учётов», а потом также по-тихому, перетащил все эти файлы с собой в новое подразделение.

Попутно следует заметить, что аналогичным незамысловатым способом, фактически утаивая и полностью заметая всякие следы принадлежности того или иного лица как к действующей агентуре КГБ Латвии, так и удаляя сведения из прочих информационных баз «конторы», в которых или же раскрывались установочные данные о негласных осведомителях, либо источники могли быть как-то идентифицированы, поступали и многие мои тогдашние коллеги по КГБ. Мне достоверно известно, что точно таким же образом, как и оперативные сотрудники 2-го отдела «конторы», действовали и опера из «Отдела ОП» (отдел по борьбе с организованной преступностью и коррупцией), и из 4-го («транспортного» отдела) и Отдела З (отдел по борьбе с экстремистскими проявлениями и прочими «идеологическими заморочками») латвийского КГБ, таким нехитрым образом, маскируя следы о возможной причастности к аппарату своих особо перспективных секретных информаторов. В качестве всего лишь одного наглядного примера позволю обозначить как бывший, в ту пору, начальником Отдела ОП «конторы» полковник Юрий Ананьев по-тихому натурально заныкал все документальные материалы о принадлежности к аппарату негласных осведомителей КГБ одного из самых «крутых» латвийских банкиров, прежде проходившего в «конторе» под псевдонимом “Рихтер”, а затем, после того, как КГБ в Латвии был ликвидирован в августе 1991 года, то не только Ананьев, но и многие из его бывших подчинённых по Отделу ОП почти моментально плавно влились в структуру коммерческой безопасности всё того же, теперь уже практически «незапятнанного», местного банкира.

Схожим образом были «с концами» уничтожены «личные и рабочие дела», а также все архивные материалы (карточки Формы No-3 и записи в соответствующих секретных журналах), хранившиеся в учётной группе агентуры 10-го отдела КГБ Латвийской ССР на наиболее ценных негласных информаторов «конторы» среди высшего руководства системы МВД республики. А именно, таких особо «заслуженных» тайных осведомителей как Имант П. (в прежние годы бывший начальником Следственного отдела внутренних дел города Риги, затем возглавлявший все Следственное Управление в центральном аппарате министерства внутренних дел республики, в дальнейшем, после обретения Латвией государственного суверенитета, являлся заместителем начальника Службы безопасности Сейма республики), Юрий П. (раньше являлся начальником 6-го отдела министерства внутренних дел Латвии, параллельно, негласно сотрудничал с «конторой», после обретения республикой независимости продолжал активно использоваться российскими спецслужбами в Латвии в качестве информатора), Раймонд Р. (прежде занимавший пост начальника Полиции безопасности Латвии, параллельно, был вовлечен в негласное сотрудничество с руководящими офицерами Управления контрразведки российской армии, нелегально действовавших на территории республики, в дальнейшем, после ухода из Полиции безопасности, практически сразу же «плавно» перешёл на работу в головную латвийскую спецслужбу – Бюро по защите Сатверсме), Андрис С. (на протяжении длительного периода времени, являвшийся Первым заместителем министра внутренних дел Латвии, одновременно состоял в действующем агентурном аппарате «конторы», после обретения Латвией независимости продолжал активно использоваться не только российскими спецслужбами, как их “агент влияния” в республике, но и с готовностью оказывал негласное содействие и наиболее одиозным лидерам организованной преступности Латвии), Николай Ш. (бывший первым начальником 6-го отдела министерства внутренних дел Латвии, одновременно состоял в действующем аппарате агентуры латвийской «конторы»), Юрий Я. (в прежние годы занимал ряд руководящих постов в латвийской полиции, впоследствии стал руководителем латвийского бюро Интерпола, одновременно состоял в аппарате информаторов, кто не только оказывал негласное содействие российским спецслужбам, нелегально орудующим на территории Латвии, но кто, помимо всего прочего, ещё также состоял на платном услужении у вполне конкретных лидеров так называемого «теневого бизнеса», организованной преступности Латвии и России) – все обозначенные «деятели» являлись «полосатыми» республиканской «конторы», и все их материалы о принадлежности к аппарату негласных информаторов были вполне успешно заблаговременно «подчищены», за несколько месяцев до ликвидации КГБ ЛССР.

К слову, точно так же вполне успешно «похоронил с концами» (во всяком случае, как ему тогда это представлялось) тогдашний председатель КГБ республики Эдмунд Йохансонс все документальные доказательства о причастности к аппарату секретной агентуры КГБ и ряда своих «полосатых», в ту пору уже ставшими неформальными лидерами Народного фронта Латвии. Таких как Иварс Г., Янис Ю., Янис Д., Валдис Б., Андрис Б., Дайнис И., и некоторых иже им «непорочных сынов и дочерей» вновь создаваемого независимого Латвийского государства. Насколько в курсе, материалы всех упомянутых «заслуженных деятелей современности», уличавшие их в долголетнем негласном сотрудничестве с так люто, на словах, ненавистной им «конторы» были быстренько уничтожены с практически полной подчисткой и уничтожением всех документальных улик.

Что случилось со всеми теми «личными и рабочими делами» секретных агентов КГБ, которые были прежде затребованы – «выписаны» из России (помимо тех, что были своевременно эвакуированы туда в конце 1988-го года), остававшимися на личном хранение у оперов, когда «контора» в Латвии «накрылась медным тазом»? Насколько в курсе, почти все опера местного КГБ посчитали своим долгом по-быстрому избавиться от каких-либо бумажных материалов. В связи с чем, все печи, располагавшиеся в подвале головного здания латвийской «конторы» в Риге (что по бывшей улице 61 Ленина – Ф. Энгельса) были задействованы 24 часа в сутки сразу же после того, как стало понятно, что августовский путч провалился. Как бы то ни было, но начиная с 21-го августа 1991-го года и на протяжении последующих пары недель, в подвальных помещениях головного здания латвийской «конторы» (и не только) усиленно сжигали тонны секретных и совершенно секретных документов. И, в первую очередь, имевших непосредственное отношение к агентурно-оперативной деятельности КГБ в республике.

Часть же оперов латвийской «конторы», после того как успешно вытащили из хранилищ центрального аппарата КГБ СССР оригиналы материалов «личных и рабочих дел» особо ценных своих негласных осведомителей, постарались распорядиться с этими документами таким образом, чтобы использовать их с личной выгодой. Причём, исключительно в том направлении, как каждый считал это наиболее приемлемым. Так, насколько в курсе, некоторые бывшие коллеги «применили» материалы своих «полосатых» исключительно для того, чтобы очень и очень нехило обогатиться, самым настоящим образом просто шантажируя и наживаясь за счёт своих «полосатых». Другие же, особо «отмороженные», к небольшому числу которых относился и я, решили продолжать служить своей «стране» - «совку», государству которое, как стало понятно лишь со временем, уже почило в небытие. В общем, единственное что в то смутное время пришло в голову, несмотря на случившийся полный развал «конторы», причём не только в Латвии, но и в Москве, и сопровождавшуюся откровенную панику, бытовавшую среди подавляющей части сотрудников республиканского КГБ, так это по-настоящему выкрасть, тайно вынести из здания латвийской «конторы» в Риге все самые ценные и заслуживавшие внимания документальные материалы. Причём, не только агентов, но и файлы совершенно секретных оперативных разработок, ведшиеся вплоть до последнего дня ликвидации КГБ ЛССР в августе 1991-го года, на все основные вновь созданные спецслужбы независимой Латвийской Республики. К последним, для сведения, относились Служба охраны правительства (первый начальник – Бунка), Служба безопасности Сейма (первоначально – Верховного Совета, первый начальник – Вецтиранс), подразделение военной разведки и контрразведки ЛР, так называемые «белые береты», а также соответствующие оперативные структуры формирования Земессардзе и оперативного отдела таможенного департамента Латвии. Как у руководителя негласно сформированной глубоко законспирированной группы оперативных сотрудников, действовавших под «крышей» 6-го отделения 2-го отдела КГБ Латвии (подразделение собственной безопасности), у меня в ту пору в оперативном производстве находились материалы весьма своеобразных совершенно секретных дел, таких как «Дело контрразведывательной операции» (ДКО) под оперативной кличкой “Карнавал” и «Дело объектовой разработки» под оперативной кличкой “Каскад”. Оба файла были открыты и велись исключительно в плане направления изучения именно вновь создаваемых спецслужб независимой Латвийской Республики. Помимо них, среди тех же материалов имелись и совершенно секретные досье на конкретных индивидуалов (не только агентов), лиц из числа ряда руководящих сотрудников тех же самых вновь создаваемых спецслужб ЛР, кого предполагалось использовать в будущем в качестве потенциальных негласных оперативных источников, работавших в интересах спецслужб России во всём Прибалтийском регионе.

Что случилось со всеми этими документами? Они не сгорели, не были уничтожены. Отнюдь. Все они сохранились. Хотя риск оставлять их был очень большой. Тем не менее, несмотря на то, что здание центрального аппарата КГБ в Риге, в котором мне довелось работать вплоть до ликвидации «конторы» в Латвии в августе 1991-го года, было взято под усиленный вооружённый контроль, осуществлявшийся силами бойцов так называемого «батальона Вецтиранса» (ставшего впоследствии одним из подразделений Спецслужбы безопасности Сейма), и что всякий из бывших сотрудников «конторы», продолжавший всё ещё оставаться на своём рабочем месте в здании латвийского КГБ в Риге подлежал тщательному личному досмотру при выходе из здания «конторы» каждый вечер, включая сюда и личные вещи – сумки, портфели, «дипломаты», тем не менее, мне всё-таки удалось незаметно вынести за пределы головного здания КГБ в Риге абсолютно все секретные и совершенные тома дел всех обозначенных выше материалов, которые затем были спрятаны – временно складированы под вооружённой охраной в одной из «явочных квартир» в латвийской столице. Точно также действовали и другие члены моей глубоко залегендированной группы оперов из числа ставших, к тому времени, уже бывшими сотрудников КГБ, работавшие под неофициальной «вывеской» 6-го отделения (собственной безопасности) 2-го отдела «конторы». В состав моей этой группы входил старший оперуполномоченный “Свен” и оперуполномоченный “Гордон”. Им также удалось по-тихому умыкнуть из здания центрального аппарата КГБ в Риге все самые ценные документальные материалы и, в первую очередь, имевшие отношение к их секретной агентуре.

Попутно оговорюсь, что насколько в курсе, при ликвидации КГБ в Латвии, из гаражей автобазы ХОЗО (хозяйственный отдел) «конторы» исчезло 2 легковых автомобиля, числившихся на балансе КГБ ЛССР. Не берусь судить о судьбе одной из этих машин, но вторую «пропажу» - светло-бежевую «шестёрку» (ВАЗ 2106) как-то ночью под шумок случившейся паники и полной неразберихи в «конторе» увёл “Гордон”, действовавший в паре с одним из его приятелей из числа сотрудников подразделения «наружки» (7-го отдела КГБ). Которые планировали по-тихому вывезти машину за пределы республики, а затем уж и продать её на чёрном рынке – либо в России, или в Белоруссии, либо на Украине. Однако, в силу того обстоятельства, что “Гордон” всё ещё продолжал входить в состав моей группы оперов, которая занималась разработкой вновь создаваемых спецслужб независимой Латвии, пришлось настоятельно переубедить “Гордона” поменять его намерения относительно умыкнутой им машины. В общем, одним вечером (а дело было уже в конце сентября 1991-го года) “Свен”, “Гордон” и я, предварительно поездив по городу и забив в до самого верха багажник «шестёры» все «расфасованные» по разным схронам, днями ранее вынесенные тайком прежде из головного здания КГБ в Риге, секретные и совершенно секретные материалы, двинулись в далёкий вояж за пределы Латвии. В силу определённых причин и, в основном, ввиду того обстоятельства что в КГБ СССР в Москве, в ту пору, тоже царил полный бардак и неопределённость, созданная, в первую очередь, вновь назначенным КГБ-шным «начальником» Вадимом Бакатиным, распахнувшим настежь все архивы и доступ к любым секретным и совершенно секретным материалам любому «интересовавшемуся», разговора не было даже пытаться эвакуировать все вынесенные и сохранённые документы в Москву. Почему? Просто потому, что там, в то время, мы никому не доверяли. Ни единой душе. Вместе тем, был в Краснодарском крае один человек, чья порядочность и уверенность не вызывала сомнения. Им являлся прежний первый заместитель председателя КГБ ЛССР генерал-майор Юрий Червинский, в самом начале 1991-го года переведшийся с повышением должности в Россию, где ему было предложено возглавить Управление КГБ СССР по Краснодарскому краю. Вот как раз к Червинскому-то мы и решили ехать.

Между тем, вся эта затея оказалась достаточно стрёмной так как, в ту пору, вновь провозглашённая независимая Латвийская Республика уже вовсю стала пытаться устанавливать свои государственные границы и вводить пограничный режим, в особенности, на территории граничащей с Россией. Ввиду последнего обстоятельства мы, несомненно, рисковали. Тем более, что «путешествовать» мы взялись на фактически угнанной машине которая, ко всему прочему, была до отказа забита документами с грифами «секретно» и «совершенно секретно». В общем, попади мы тогда в руки «доблестных» латышеских «правокарателей», нам бы было очень тяжело отбрехаться от всего того «багажа», что имелся при нас. Тем не менее, мы решили рискнуть, и одной глухой ночью беспроблемно на умыкнутом из гаражей ХОЗО КГБ ЛССР автомобиле пересекли латвийскую границу, откуда направились прямиком в Краснодарский край. Ехали более двух суток, всячески стараясь объезжать посты госавтоинспекции и миновать большие города, Москву в особенности. Ночевали исключительно в машине. Добравшись до Ростова, там пришлось остановиться на непродолжительный отдых, который был использован. в основном для того, чтобы из головного здания Ростовского УКГБ по телефону ВЧ (своего рода «особо защищённый канал связи», обеспечивавший высокой степенью секретности телефонные переговоры не только в КГБ, но и маразматиков из ЦК КПСС) связаться и переговорить лично с Червинским, который был в курсе нашей затеи и поджидал нашего приезда. Видели бы вы лица оперов (из числа дежурной смены) в Ростовском УКГБ в тот момент, когда к ним в «контору» заявился этакий почти «бомжара» - небритый, с опухшими от недосыпа красными как у кролика глазами, и который не только срочно потребовал дать ему возможность «потрещать» по «вертушке» - по ВЧ, но и который тут же лично набрал и болтал, как с близким приятелем, с генералом из соседнего (Краснодарского) управления «конторы». В общем, когда до сотрудников Ростовского УКГБ наконец-таки дошло что перед ними были их бывшие коллеги из латвийской «конторы» которые, ко всему прочему, «притаранили» с собой из Латвии умыкнутые из, к тому времени, уже провозгласившей себя независимой, республики некие секретные «бумаги», зауважали нас там ну очень сильно. Предложили остановиться – отдохнуть, привести себя в порядок, и прочее. Мы, тем не менее, отказались – нашей конечной целью был Краснодар, куда нам предстояло доставить в целости не только машину, но и все сохранённые совершенно секретные материалы. Что, в конце концов, и было сделано. Таким образом, все тайно вывезенные из Латвии в конце сентября 1991-го года документы, касавшиеся не только особо ценных негласных информаторов, но и тома с материалами совершенно секретных разрботок абсолютно на все вновь созданные спецслужбы независимой Латвийской Республики поначалу оказались в Краснодаре. Там же, в Краснодарском управлении КГБ осталась и реквизированная «шестёрка», умыкнутая из гаражей ликвидированной латвийской «конторы» которая, судя по заверению Червинского, была впоследствии взята на баланс в УКГБ по Краснодарскому краю.

Насколько в курсе, в дальнейшем, после того, как обстановка в центральном аппарате «конторы» в Москве постепенно «устаканилась» и стабилизировалась и, в особенности, после того, как взамен сумасброда Бакатина был назначен новый начальник – Виктор Иваненко, сначала ставший председателем КГБ РСФСР, а затем и первым директором агентства федеральной безопасности России, все доставленные в Краснодарское управление КГБ материалы разработок и дела секретной агентуры, прежде эвакуированные из Латвии, были переправлены в Москву.

Рекомендуем на данную тему:

Латвии настало время открыть «мешки» КГБ (Часть первая: «Полосатые» помощники чекистов)

Латвии настало время открыть «мешки» КГБ (Часть вторая: о секретной агентуре)

Латвии настало время открыть «мешки» КГБ (Часть третья: о кандидатах на вербовку секретной агентуры)

Латвии настало время открыть «мешки» КГБ (Часть четвертая: основы и формы вербовки агентов)

Латвии настало время открыть «мешки» КГБ (Часть пятая: «Рапорт на В»)

Латвии настало время открыть «мешки» КГБ (Часть шестая: «О “подписке” и выборе псевдонима»

Латвии настало время открыть «мешки» КГБ (Часть седьмая: «Ещё немного информации о псевдонимах и вербовке с использованием компромата»

Латвии настало время открыть «мешки» КГБ (Часть восьмая: «О “Цветке”, “Маэстро”, “Воланде” и других»)

Латвии настало время открыть «мешки» КГБ (Часть девятая: «Завершение процесса вербовки секретной агентуры КГБ»)

Латвии настало время открыть «мешки» КГБ (Часть деcятая: «О процессе работы с агентурой – как организовывались и осуществлялись «явки» с информаторами»)

Латвии настало время открыть «мешки» КГБ (Часть одиннадцатая: «Способы проверки негласных источников информации, «не передаваемая» агентура, и смена псевдонимов»)

Латвии настало время открыть «мешки» КГБ (Часть двенадцатая: «Иные категории негласных помощников органов КГБ»)

Латвии настало время открыть «мешки» КГБ (Часть тринадцатая: «Иные категории негласных помощников органов КГБ»)

Латвии настало время открыть «мешки» КГБ (Часть четырнадцатая: «О “девятке” - оперативных расходах»)