Как сажает Вашкевич: мнение осужденных его "подрывников" (Часть третья: об убийстве Айгара Лусиса)

Место убийства Айгара Лусиса. Кадр телекомпании LTV.

Полемизируя с доказательствами обвинения в подрыве автомобиля Владимира Вашкевича, осужденные Эдгарас Крогертас и Сергеюс Маркевичус приводят свои апелляционные жалобы.

Продолжение публикации. Начало читайте: www.kompromat.lv/index.php?docid=readn&id=7287.

4. Эпизод убийства Айгара Лусиса.

Государственное обвинение усмотрело аналогичный мотив убийства и в эпизоде убийства Айгара Лусиса.

Этот эпизод обвинения, также как предыдущий, в целом основывается на показаниях Э. Янсона и Н. 3вайгзне, а также показаниях, данных А. Эйхманисом, которые так же, как и показания Н.Звайгзне не были полноценно проверены, а только зачитаны на заседании суда, поскольку А.Эйхманис, показав неуважение к суду, уклонился от исполнения процессуальных обязанностей.

Во время досудебного следствия, докладом работника уголовной полиции Р. Яшина к материалам дела были приобщены полученные во время оперативно-розыскных мероприятий и деклассифицированные (то есть отменив статус секретности) материалы — компакт-диск с аудиозаписью разговора, который состоялся между А.Эйхманисом и Янисом Даугулисом 25 января 2008 года и который, по мнению государственного обвинения, связан с убийством Айгара Лусиса. К делу приложена распечатка и расшифровка этого разговора (17 т., л.д. 86, 88-89).

Во время суда как свидетель Роман Яшин давал объяснения об обстоятельствах получения этих материалов, а также свидетельствовал, что во время зафиксированного телефонного разговора между А.Эйхманисом и Я.Даугулисом, А.Эйхманис сказал, что встретил своего Петербургского знакомого литовца, который рассказал ему, что вместе со своим знакомым они совершили убийство «мясника» и ждали оплаты, из-за чего не мог уехать из Риги. Со слов А.Эйхманиса, какой-то мужчина по имени Сергей рассказал ему об исполнении жуткого преступления. О случившемся разговоре с Сергеем А.Эйхманис рассказал знакомому Я.Даугулису.

Не рассказывая более подробно содержание всех показаний этого лица, защита Э.Крогертаса хочет указать на то, насколько эти показания вообще являются достоверными и подлежат использованию в деле как доказательство совершения особо тяжкого преступления.

Во-первых, необходимо сказать, что А.Эйхманис в своих показаниях не упоминал, называя по имени или фамилии, моего подзащитного. При этом А.Эйхманис не опознал Э.Крогертаса, а опознав С.Маркевичуса, указал, что он лишь похож на его знакомого по имени Сергей.

При этом сомнения в том, действительно ли в разговоре участвовали два этих лица, вызвало то обстоятельство, что одного из участников записанного о разговора называли по имени «Анджс», что свидетельствует о том, что а одного из говоривших зовут Андрис, а не Алдис (Эйхманис) или Янис (Даугулис).

Кроме того показания на заседании суда давал свидетель Янис Даугулис, который отказался от своих данных на досудебном следствии в показаний, сообщив, что они были сфабрикованы полицией и что он подписал протокол допроса только потому, что полиция обещала освободить его из заключения под стражей. В суде свидетель Я.Даугулис назвал зачитанную расшифровку телефонных разговоров с А.Эйхманисом провокацией полиции, а самого А.Эйхманиса полицейским «стукачом».

Необходимо напомнить, что аналогичную характеристику А.Эйхманиса дал и свидетель В.Гончаров, добавив, что ни один серьезный человек в криминальных кругах с таким лицом как А.Эйхманис дел иметь не будет, учитывая уже упомянутую его репутацию. Более того, не только такая характеристика исключает вероятность, что С.Маркевич разгласил А.Эйхманису такие очень компрометирующие себя и других лиц сведения, но и то, что у С.Маркевича была причина рассказывать это лицу, которое, по версии А.Эйхманиса, он встретил 10 лет назад в России, в Калининграде.

Суд проигнорировал те обстоятельства, на которые в своих показаниях указал В.Гончаров, а именно, что А.Эйхманис находился под воздействием работников полиции, что и было причиной мотивации давать именно такие показания, как это делал и А.Петкаускас.

Обвиняемый С.Маркевичус во время судебного следствия отрицал вероятность, что 10 лет назад он вообще мог находиться в России, что исключает вероятность, что он мог познакомиться там с А.Эйхманисом.

Необходимо сказать, что после дачи таких показаний, сложилась очень благоприятная для А.Эйхманиса ситуация, поскольку он был освобожден из места заключения.

Более того, в этом деле имеется тенденция совершения еще более существенного нарушения Уголовно-процессуального закона со стороны работников полиции и прокурора.

Приложенная к делу расшифровка разговора якобы А.Эйхманиса и Я.Даугулиса не подлежит использованию в доказывании по той причине, что не соответствует требованиям части 3 статьи 127 Уголовного закона, согласно которой, в уголовном процессе можно использовать сведения, полученные в результате оперативных действий.

Результаты оперативных действий не могут использоваться без соответствующей уголовно-процессуальной проверки. Уголовно-процессуальная проверка означает полноценную проверку достоверности, соответствия и допустимости. В том числе источника доказательства соответствия ходу процесса и так далее.

Если эти требования не выполнены, соответствующие сведения в доказывании использовать нельзя.

Эти требования существенно не изменились и с изменениями статьи 1271 Уголовно-процессуального закона, когда вступила в силу в июле 2009 года дополненная 4 часть этой статьи, которая определяет, что если в уголовном деле, как доказательство используются полученные во время оперативных действий сведения, к ним прилагается справка о том, какое учреждение, когда и на какой период времени одобрило проведение оперативных действий. Справку направителю процесса подает руководитель учреждения, акцептировавшего проведение оперативных мероприятий, или уполномоченное им должностное лицо.

Как видно такой справки, которую подал бы соответствующий судья Верховного суда, в деле нет.

Также не хватает такой справки и в распечатках телефонных разговоров, которые были поданы прокурору во время судебного следствия о якобы сделанных М.Путниньшем из заключения телефонных звонках и их содержании со свидетельницей Мадарой Петерсоне. У защиты появляется вопрос, разве прокурор, больше не будучи направителем процесса по уголовному делу, имел право поручать исполнителям оперативного эксперимента проводить прослушивание такого рода разговоров или это произошло на основании определения судьи — направителя процесса по этому делу.

Ответы и такая оценка действий прокурора не были включены в приговор, более того, суд незаконно и необоснованно основывался на полученных таким образом сведения по уголовному делу.

Что касается приложенных распечаток разговоров нескольких разных лиц, если предположить, что часть из них тем не менее является сказанным М.Путниньшем, то четко видна позиция этого лица в отношении своей невиновности по этому делу, поскольку, не осознавая, что такие разговоры прослушиваются, возможно, М.Путниньш говорит, что он не виновен и ему это дело «шьют».

Эти слова действительно очень ярко характеризуют действия тех лиц, которые были вовлечены в сбор доказательств обвинения.

Кроме того во время досудебного расследования этого уголовного дела был установлен и документально подтвержден факт о том, что Анастасия Путниня сняла с учета зарегистрированный в Латвии на ее имя автомобиль "Тоуоtа RAV 4", чтобы перевезти его через границу Латвии, что произошло 18 января 2008 года, после чего 19 января 2008 года, этот автомобиль был зарегистрирован в Литве (26 том, л.д. 95-104).

Суд первой инстанции не указал четких и обоснованных контраргументов, что лишь родственные отношения свидетельниц Анастасии Путнини, Светланы Березовской и Ингриды Крогертиене с обвиняемыми лицами позволяют оспорить их показания. В отношении упомянутого в ходе процесса автомобиля «Тоуоtа RAV 4», свидетельница А.Путниня указала, что действительно продала его в январе 2008 года примерно за 40 ООО литов при посредничестве жены обвиняемого Э.Крогертаса ее проживающей в Вильнюсе сестре - Светлане Березовской. И И.Крогертиене, и С.Березовская подтвердили сказанное А.Путниней, и нет никаких оснований считать, что факт передачи машины служит возмещением якобы за совершенное Э.Крогертасом убийство.

Причину того, почему А.Путниня продала автомобиль, следует выделить как из показаний упомянутых свидетелей, так она подтверждается имеющимися в деле сведениями, продав автомобиль «Тоуоtа RAV 4» С.Березовской при посредничестве И.Крогертиене, А.Путниня приобрела себе более новый и дорогой автомобиль - «ВМW ХЗ». Это обстоятельство государственное обвинение и суд очевидно проигнорировали.

Дополнительно важно указать и на то обстоятельство, что семьи М.Путниньша и Э.Крогертаса были очень дружны; обвиняемые вместе со своими женами и детьми часто вместе проводили свободное время как в Литве, так и в Латвии.

Отклонив показания упомянутых свидетелей и другие доказательства защиты, суд первой инстанции должен был оценить, насколько достоверными являются показания Эрнеста Янсона, Нила Звайгзне, Алдиса Эйхманиса и Антанаса Петкаускаса.

Эти показания фактически являются единственными доказательствами государственного обвинения, которые не выдерживают обоснованной критики. Их все давали такие лица, которые надеялись на скорейшее освобождение из заключения или получение других благ и/или выгоды для себя.

Выражая уверенность в невиновности Э.Крогертаса в части предъявленного ему обвинения по пунктам 1, 3 статьи 118 Уголовного закона, на основании уже упомянутых в апелляционных жалобах аргументов, защита считает недоказанным обвинение Э.Крогертаса в части по части второй статьи 233 Уголовного закона.

Ряд полученных государственным обвинением доказательств, которые были поданы суду, недостаточно процессуально оформлены и проверены в суде, они не являются достоверными и их недопустимо использовать в доказывании.

В случае, если в доказательствах усмотрены процессуальные дефекты, такие доказательства можно использовать только тогда, когда их достоверность подтверждают другие доказательства. В конкретном деле других доказательств, которые сами не оспаривались бы, нет.

Суд тем не менее не только сам не пытался проверить данные этими лицами показания во время судебного следствия со стороны аспектов их достоверности и допустимости, более того, не позволил сделать это лицам, имевшим право на защиту, отклонив вопросы обвиняемых и их защитников, которые могли бы разоблачить ложь этих лиц, и, возможно, выяснить мотивы, которые способствовали даче ложных показаний.

Несмотря на то, что во время и досудебного, и судебного следствия Э.Крогертас отрицал свое участие в совершении преступных действий, а также с самого начала расследования уголовного дела указывал на те обстоятельства, которые доказывают его невиновность в инкриминированном преступлении, суд необоснованно не придал достоверность показаниям обвиняемого, которые подтверждаются другими имеющимися в деле доказательствами, таким образом, также нарушив требования части третьей статьи 128 Уголовно-процессуального закона, которая определяет, что ни одному из доказательств заранее не присуждается более высокая степень достоверности, чем другим доказательствам.

Объективно и справедливо оценив все полученные по делу сведения, суд первой инстанции должен был сделать вывод, что Э.Крогертас не мог совершить инкриминированные ему преступные деяния при указанных в обвинении обстоятельствах.

В понимании статей 124, 126, 127, 129, 130 Уголовно-процессуального закона, не доказано, что Э.Крогертас совершил инкриминированные ему и преступные деяния. Суд первой инстанции, установив, при каких обстоятельствах были совершены преступления, основывался на сомнительных с точки зрения достоверности и недопустимых для доказывания доказательств, и неправильно отклонил обстоятельства совершения преступного деяния. Они не были доказаны полностью проверенными во время судебного следствия достоверными и допустимыми в уголовном процессе доказательствами.

Хотя суд, квалифицировав действия Э.Крогертаса по пунктам 1, 3 статьи 118 Уголовного закона, и указав в формулировке обвинения те обстоятельства, при которых могли быть совершены преступления, а также способствующий им мотив (корысть), в то же время в приговоре не смог обосновать соответствие высказанных утверждений действительности. Их не подтверждает ни одно достоверное и допустимое доказательство, оценивая каждое из них отдельно и во взаимосвязи, а также устраняя все разумные сомнения в вине Э.Крогертаса.

Также государственное обвинение и суд первой инстанции нарушили определенное в статье 19 Уголовно-процессуального закона бремя доказывания, фактически возложив его на Э.Крогертаса, что недопустимо в уголовном процессе. В связи с этим, фактически не государственное обвинение доказывало вину обвиняемого в инкриминированном ему преступлении, а заставляло его оправдываться.

Суд первой инстанции при отсутствии в деле утвержденных и проверенных доказательств свои выводы базировал на предположениях, игнорируя доказательства, свидетельствующие о невиновности моего подзащитного.

Также суд первой инстанции нарушил требования статьи 6 Европейской конвенции по защите прав и основных свобод человека (далее в тексте -Конвенция). Включенные в Конвенцию требования основных принципов прав человека обязательны и для Латвийской Республики, как для члена Европейского союза. Суды Латвийской Республики должны соблюдать и применять основные стандарты, основанные на Конвенции.

На основании презумпции невиновности, установленной в части 2 статьи 6 Конвенции, институции Конвенции признали, что условия конвенции нарушены, если суд признает лицо виновным при наличии разумных сомнений в вине лица, или же если у суда не появилось сомнений, если такие сомнения должны быть при оценке доказательств.

Принимая во внимание вышеупомянутое, считаю, что в этом уголовном процессе имеются такие сомнения в вине Э.Крогертаса, которые не были устранены во время судебного следствия, в связи с этим следует установить, что, осудив его, суд первой инстанции нарушил требования статьи 6 Конвенции о соблюдении права на справедливый суд.

При таких обстоятельствах необходимо указать, что были нарушены статья 511, статья 512, статья 514, статья 520, статья 527 Уголовно-процессуального закона, а именно: приговор, с допущением существенных нарушений Уголовно-процессуального закона и Уголовного закона, является не правовым и не обоснован материальными и процессуальными нормами; в осудительном приговоре не указаны доказательства, которыми были бы достаточно обоснованы выводы суда о вине обвиняемого в совершении преступления, а также мотивы, почему суд отклонил аргументы защиты и посчитал достаточными представленные обвинением доказательства.

Приговор суда должен быть правовым и обоснованным. Суд на совещании решает, произошло ли инкриминированное обвиняемому преступное деяние, имеются ли в этом деянии признаки состава преступного деяния и виновен ли обвиняемый в инкриминированном ему деянии. Суд первой инстанции смог вынести резолюционную часть приговора (сокращенное определение) по такому сложному делу в тот же день, когда завершились судебные прения, а именно в течение двух часов после завершения судебного разбирательства 18 марта 2011 года, тем не менее 4 месяца посвятил подготовке полного текста приговора.

Есть основание считать, что судья Судебной коллегии по уголовным делам подготовил сокращенный приговор по этому делу еще до завершения судебных прений, до заслушивания мнений всех участников процесса и их оценки, что очевидно и стало причиной того, что обжалуемый приговор не является законным и обоснованным.

Суд может вынести осудительный приговор только в случае, если все обстоятельства совершения инкриминированного лицу преступного деяния в ходе судебного разбирательства являются доказанными. Входящие в предмет доказывания обстоятельства следует считать доказанными, если в ходе доказывания были исключены какие-либо разумные сомнения в их наличии или отсутствии.

Защита считает, что уголовное дело не было рассмотрено в таком объективном и справедливом суде, когда бремя доказывания лежит на государственном обвинении и когда обвиняемый не должен доказывать свою невиновность, когда в основе осудительного приговора лежат проверенные на заседании суда достоверные и допустимые в процессе доказывания доказательства, и когда все сомнения в вине, которые невозможно устранить, оцениваются в пользу обвиняемого.

Учитывая вышеупомянутое и руководствуясь статьями 15, 16, 19, 20, 124, 126, 127, 129, 130, 511, 512, 520, 527, 549, 550, 551, 552 Уголовно-процессуального закона,

прошу:

1. Полностью отменить приговор Судебной коллегии по уголовным делам Рижского окружного суда от 18 марта 2011 года, которым Эдгарас Крогертас признан виновным в совершении преступных деяний, предусмотренных пунктами 1, 3 статьи 118 и частью второй статьи 233 Уголовного закона, вынеся новый - оправдывающий Э.Крогертаса приговор.

2. Проверить в апелляционной инстанции проверенные первой инстанцией доказательства.

3. Допросить в суде апелляционной инстанции следующих лиц:

3.1. Виталия Угоренко (адрес находится в уголовном деле),

3.2. Александру Дермане (адрес находится в уголовном деле),

3.3. Галину Стомину (место работы: Рижская Центральная тюрьма: Рига, улица М.Матиса 3,

3.4. Владимира Вашкевича (адрес находится в уголовном деле),

3.5. Эрнеста Янсона (адрес находится в уголовном деле),

3.6. Нила Звайгзне (адрес находится в уголовном деле),

3.7. Алдиса Эйхманиса (адрес находится в уголовном деле),

3.8. Антанаса Петкаускаса (адрес находится в уголовном деле),

3.9. Астру Калейю (место практики: Рига, улица Антонияс 7-2).

4. В суде апелляционной инстанции защиту обвиняемого Э.Крогертаса будет обеспечивать автор этой жалобы.