Как сажает Вашкевич: мнение осужденных его "подрывников" (Часть вторая)

Полемизируя с доказательствами обвинения в подрыве автомобиля Владимира Вашкевича, осужденные Эдгарас Крогертас и Сергеюс Маркевичус приводят свои апелляционные жалобы.

Продолжение публикации. Начало читайте: www.kompromat.lv/index.php?docid=readn&id=7287.

О корыстном мотиве со стороны именно Ю.Передельской и ее близких ярко свидетельствует прозвучавшие на заседании суда показания и потерпевшей Е.Амбросовой, и свидетелей В.Висманиса и О.Харченкова, которые также подтверждаются имеющимися в деле материалами, однако эти показания суд проигнорировал, не включив их в приговор, и, не дав им свою оценку, которая парировала бы их мнение об истинном получателе выгоды в случае смерти Г.Передельского. Приобретение семьи Ю.Передельской, когда они получили имущество Г.Передельского, измеряется в размере сотен тысяч латов.

Кроме того потерпевшая Е.Амбросова в суде указала, что предыдущим вечером, за день до убийства сына Г.Передельского, у него была назначена встреча с Э.Янсоном, однако последний на эту встречу не пришел. К сожалению, суд отклонил ходатайство защиты допросить свидетеля —-присяжного адвоката Астру Калею (место практики Рига, улица Антонияс 7-2), которая участвовала во встрече с Г.Передельским, на которую Э.Янсонс не пришел, и которая, не оглашая совместные конфиденциальные сведения клиента и адвоката, тем не менее могла подробнее рассказать о цели проигнорированной Э.Янсоном встречи, и других известных ей обстоятельствах, которые затрагивают отношения Г.Передельского и Э.Янсона.

В этой связи необходимо принять во внимание прозвучавшие во время судебного следствия сведения о неулаженных долговых обязательствах Э.Янсона в отношении Г.Передельского в размере нескольких сотен тысяч латов, которые, в свою очередь, свидетельствуют о том, что не следует исключать корыстный мотив этого лица достичь смерти Г.Передельского.

Необходимо указать, что в течение 2 лет, то есть с момента, когда был убит Г.Передельский, до дня задержания М.Путниньша, у М.Путниньша обязательно должна была появиться хотя бы одна возможность получить хоть какую-то часть принадлежащего Г.Передельскому имущества. Однако никакой выгоды он для себя не получил, и у него не было возможности получить имущество Г.Передельского. В связи с этим, и с точки зрения этого аспекта было бы глупо считать, что у М.Путниньша было желание организовывать убийство Г.Передельского, более того, сговариваться об этом с моим подзащитным, который, по имеющемуся в обвинении умыслу, согласился бы с этим из корыстных побуждений.

Как раз вопреки этому защита хочет указать, что приобретателями после смерти Г.Передельского были именно Ю.Передельская и ее семья. Она получила в собственность то имущество, которое она точно не получила бы, если бы брак Г.Передельского был расторгнут до смерти Г.Передельского. Кроме этого, дополнительное удовлетворение от смерти Г.Передельского точно должен был получить В.Горнак, который не был допрошен во время досудебного следствия в рамках этого дела.

В приговоре была перечислена часть зачитанных показаний свидетеля Геннадия Харькова о том, что у Г.Передельского, возможно, была известная неприязнь к М.Путнинышу, и Г.Передельский даже презрительно высказывался о М. Путниньше. Однако необходимо сказать, что это не мешало Г. Передельскому не только пользоваться помощью М.Путниньша, связанной с оказанием юридических услуг, но и совместно проводить свободное время, отдыхая на принадлежащих Г.Передельскому яхтах. Поэтому следует оспорить и выдвинутую направителем обвинения (неуказанный в обвинении мотив) версию, что М.Путниньш организовал убийство и по этой малозначительной причине.

Соответственно, придя к выводу, что у М.Путниньша в действительности не было никаких причин и мотивов для достижения смерти Г.Передельского, еще более следует подвергнуть сомнению вывод суда первой инстанции о том, что такой мотив был у Э.Крогертаса.

Кроме того мой подзащитный, подтверждая сказанное сообвиняемым М.Путниньшем, уже в первый раз дачи своих показаний, указал, что в день и во время убийства Г.Передельского вместе с М.Путниньшем находился в Вильнюсе, в каком-то клубе, где играл в боулинг, что исключает для Э.Крогертаса возможность физически находиться в Латвии. К сожалению, правоохранительные учреждения даже не удосужились проверить эти сведения, а суд необоснованно не придал им достоверность.

В деле нет доказательств, которые указывали бы на связь Э.Крогертаса с убийством Г.Передельского, а именно, нет ни одного доказательства, которое было бы достоверным и допустимым, в связи с этим, использовалось в доказывании.

2. Эпизод попытки убийства Владимира Вашкевича.

Суд первой инстанции посчитал доказанными действия моего подзащитного, связанные с исполнением попытки убийства в группе лиц государственного должностного лица — начальника Таможенного уголовно-следственного управления Государственной службы доходов и одновременно исполнителя обязанностей заместителя генерального директора этой службы.

И в этом эпизоде обвинения суд первой инстанции по мнению государственного обвинителя усмотрел мотив совершения преступного деяния для всех обвиняемых — корысть, хотя как в обвинении, так и в этом эпизоде не было указано и не понятно, как этот мотив относится к Э.Крогертасу.

Ссылка поддержателя государственного обвинения на то, что эта работа моего подзащитному известна и знакома, ничем не подтверждается, Э.Крогертас никогда не наказывался за совершение убийства.

В обвинении очень тщательно описан способ совершения убийства, которым был взорван находившийся в пользовании потерпевшего принадлежащий отцу потерпевшего автомобиль Subaru Impreza WRX STI, используя самодельное взрывное устройство.

Устройство, состоящее из определенного, выбранного самим количества бризантного взрывчатого вещества куска тротила, а также двух включенных мобильных телефонов с помещенными в них SIM картами ТELE2 «Zelta zivtina», из которых один аппарат, будучи соединенным с взрывчатым веществом, работал как электрорадиодетонатор, по мнению государственного обвинения, собственноручно изготовил С.Маркевичус.

В свою очередь компоненты взрывчатого вещества, по версии государственного обвинения, С.Маркевичусу доставил М.Путниньш. Далее, 21 мая 2007 года после обеда, удостоверившись, что автомобиль B.Вашкевича размещен в своем обычном месте, М.Путниньш проинформировал об этом С.Маркевичуса и Э.Крогертаса, который, в свою очередь, прикрепил взрывчатку под автомобилем В.Вашкевича, после чего C.Маркевичус, дождавшись момента, когда потерпевший подойдет к своему автомобилю, привел в действие взрывчатое устройство, вызвав взрыв.

Защита допускает, что подобным же образом могли действовать вовлеченные в убийство В.Вашкевича лица, однако, оценивая доказательства в этом эпизоде, суд должен был установить, что в отношении моего подзащитного и приписанной ему роли — размещения взрывчатки — в деле нет ни одного достоверного и допустимого для использования в доказывании доказательства, которое подтверждало бы изложенные в приговоре утверждения.

По этому делу не доказан не только мотив, руководствуясь которым Э.Крогертас якобы участвовал во взрывании В.Вашкеивича, но и нет доказательств того, что Э.Крогертас совершил такие действия, которые инкриминированы ему в обвинении.

К материалам уголовного дела приложены записи камер видеонаблюдения, размещенных на улице Экспорта 6 (осмотрены на заседании суда), на которых видно, что происходит на месте попытки убийства В.Вашкевича 21 мая 2007 года. Так в 13:52 часов к находящемуся в пользовании В.Вашкевича автомобилю, размещенному вблизи дома в Риге, на улице Экспорта 6, переходя улицу, подходит мужчина, у которого на голове шапка типа панамы, на несколько секунд наклоняется к автомобилю, возможно, размещая что-то под ним, после чего встает и уходит дальше в сторону реки Даугавы.

Изучив эти записи, четко видно то, что лицо, которое наклонилось к автомобилю Subaru, существенно большего роста, чем сам обвиняемый В.Вашкевич, который виден на видеозаписях в день взрыва в другое время — с утра и незадолго до происшествия - около того же стоящего неподвижно автомобиля.

Во время досудебного процесса направитель процесса обоснованно назначил экспертизу, заданием которой было установить рост лица, которое разместило взрывчатку под автомобилем, на котором передвигался В.Вашкевич.

Такая экспертиза и была проведена, и в ее выводах, отвечая на вопросы направителя процесса, было дано два достаточно важных ответа. Первый ответ подтверждает способности экспертов определить на основании поданного видео материала рост человека. Во втором ответе сделан вывод эксперта, что рост видимого на видео фрагменте лица (которое размещает взрывчатку) составляет 180-185 сантиметров. Заключение экспертизы изучения видеозаписи, которую проводил Институт компьютерного управления, автоматики и компьютерной техники факультета Компьютерных наук и информационных технологий Рижского технического университета, можно найти во 2 томе уголовного дела с 78 до 81 листа.

Необходимо напомнить, что в помещении Медицинской части Рижской центральной тюрьмы, при проведении измерения роста Э.Крогертаса, был зафиксирован его точный рост, и он составляет 174 сантиметра.

Более того, у защиты и присутствующих была возможность наблюдать В.Вашкевича на заседании суда, чтобы сделать выводы о том, что его рост очень похож или, именно такой, как рост Э.Крогертаса - 174 сантиметра. К сожалению, вопрос о росте и другие важные вопросы защите не удалось задать самому потерпевшему, поскольку ходатайство о проведении дополнительного его допроса в суде было отклонено. В.Вашкевичу следовало задать и другие вопросы, которые я затрону немного позднее.

Различия в росте В.Вашкевича и лица, разместившего взрывчатку, подтвердились как заключением эксперта, так и результатами хода осмотра Э.Крогертаса, чего уже в указанном объеме достаточно, хотя в этом эпизоде Э.Крогертас и был признан невиновным и оправдан.

Защита категорически не согласна с высказанным в приговоре суда первой инстанции мнением о том, что отличие точного роста Э.Крогертаса от указанного в заключении эксперта от 10 июня 2008 года не следует признавать доказательством того, что Э.Крогертас не был на месте происшествия, поскольку «экспертиза проходила на основании видеозаписи и, как и в любой экспертизе, допустимо процентное несовпадение с объективной реальностью».

Различие в росте Э.Крогертаса и лица, которое разместило взрывчатку, как минимум 6 сантиметров суд оценивает как несущественное обстоятельство, поскольку, по его мнению, в примененной и описанной в заключении методике имеются предусмотренные процентные неточности. С таким выводом защита категорически не согласна, поскольку в заключении эксперта указан рост, с уже включенной ошибкой в расчете или процентной ошибкой, в связи с этим, рост указан в пределах 5 сантиметров. При этом, эксперт не указал на степень вероятности, а точно определил рост установленного лица с максимально возможным отступом, который составляет не более 5 сантиметров.

Более того, если на досудебном процессе ни у одной из вовлеченных сторон не появилось сомнений в методике исследования и ее выводах, не было попыток устранить их, назначив дополнительную или повторную экспертизу, однако принятия такого определения не последовало. В суд эксперты также вызваны не были, поскольку поддержатель государственного обвинения такого ходатайства не заявил.

Более того, удивление вызывает вывод, к которому пришел суд первой инстанции, а именно, что «небольшая (!) разница в росте косвенно дает основание для вывода, что и Э.Крогертас мог быть лицом, зафиксированным на видеозаписи».

После включения таких выводов в приговор, очевидным является то, что суд необоснованно и несправедливо придает более высокую степень достоверности части доказательств, даже несмотря на то, что выводы конкретного заключения эксперта научно обоснованы и действительно дают наиболее объективную информацию, в конкретном случае в отношении роста лица, которое совершило попытку убийства В.Вашкевича, который ни в коем случае не соответствует росту Э.Крогертаса.

К сожалению, необходимо сказать, что если бы государственное обвинение обратило большее внимание на это обстоятельство еще во время досудебного процесса, то не было бы оснований инкриминировать роль исполнителя моему подзащитному.

Так из материалов уголовного дела видно, что уверенностью в том, что рост Э.Крогертаса между 180 и 185 сантиметрами, служили присланные из Литвы материалы, а именно, фотоснимок, на котором мой подзащитный виден на криво размещенной пластине с сантиметровой шкалой, что очевидно не отражает истинный измеренный рост лица. На этом снимке, на котором Э.Крогертас сфотографирован частично, а именно, на нем видно лишь его лицо, плечевая часть и часть грудной клетки, а также видна уже упомянутая криво установленная пластина за спиной Э.Крогертаса, которая дает совсем неточную информацию о росте лица, а именно между 180 и 185 сантиметрами (25 том, л.д. 89). Сфотографированный также, около той же пластины С.Маркевичу с ростом 172 сантиметра так же, как и Э.Крогертас выглядит примерно на 10 сантиметров выше.

Фактически такой неточно исследованный рост Э.Крогертаса послужил основанием для его выдачи Латвии, поскольку работники полиции уверились в том, что рост Э.Крогертаса соответствует установленному росту взрывателя В.Вашкевича, и указанному главной свидетельницей в эпизоде Г.Передельского А.Дермане росту возможного убийцы Г.Передельского (180-185 сантиметров). Об этом свидетельствует справка, собственноручно составленная инспектором полиции А.Ринго, находящаяся во 2 томе уголовного дела, на 84 листе.

Такие несовпадения роста не могли не заметить направители процесса, однако только по известным только им причинам всеми силами пытались найти любые доказательства того, чтобы все-таки найти какую-либо связь Э.Крогертаса с инкриминированными ему преступлениями.

Не найдя ни одного доказательства связи моего подзащитного с эпизодом попытки убийства В.Вашкевича, работники полиции, возможно, обратились к получению недопустимых доказательств.

После выдачи Э.Крогертаса Латвии, его почти каждый день посещали работники полиции с желанием добиться признания Э.Крогертаса, обещая взамен различные блага. Не желая брать ответственность за то, чего не делал, Э.Крогертас в начале сентября на такие предложения сказал окончательное и категорическое «нет» и попросил в дальнейшем его не посещать.

По словам Э.Крогертаса, 7 сентября 2010 года, будучи этапированным из Рижского окружного суда, где он участвовал в рассмотрении этого дела, в Рижскую Центральную тюрьму, когда из служебной машины по одному выводились различные этапируемые лица, среди них и мой подзащитный, и когда их вводили по одному в подвальное помещение, несколько работников конвоя начали бить Э.Крогертаса, используя специальные средства (резиновые дубинки).

Узнал об этом факте от своего подзащитного уже 8 сентября 2010 года и сразу же обратился в правоохранительные учреждения с ходатайством начать уголовный процесс. Заявление попало в Бюро внутренней безопасности Государственной полиции, которое сначала приняло решение отказать в начале уголовного процесса, однако после настояния защиты решение было отменено, и, по истечении максимального срока проведения риторической проверки, установленного в законе «О полиции» - 5 месяцев, 25 февраля 2011 года все-таки было возбуждено уголовное дело об упомянутом факте, квалифицировав расследуемое деяние по части 2 статьи 317 Уголовного закона, о совершенных государственным должностным лицом умышленных действий, связанных с насилием, и, которые очевидно превышают рамки данных должностному лицу законом или заданием прав и полномочий, если эти действия нанесли существенный ущерб защищенным законом правам и интересам лица.

Защита не выделяла бы этот случай, если бы в этом деле ранее также не наблюдались подобные тенденции. Находясь в заключении под стражей, при схожих обстоятельствах телесные повреждения получил сообвиняемый М.Путниньш, в связи с чем также был начат уголовный процесс, в котором он также был признан потерпевшим, а до этого в рамках этого дела также страдал три года назад главный подозреваемый по этому уголовному процессу - Эдгар Гулбис.

В этой связи хочу обратить внимание суда и на другие версии и то, насколько в большей мере они сейчас актуальны. Не были достаточно проверены начальные выдвинутые в уголовном деле версии, которых в эпизоде взрывания В.Вашкевича было как минимум две, а именно: в первой фигурировали Раймонд Шталберг и Эдгар Гулбис, во второй - должностные лица Бюро по предотвращению и борьбе с коррупцией и Бюро по защите Сатверсме.

Существенным является обстоятельство, что именно работник Бюро по защите Сатверсме Айгарс Спаранс был замечен на месте взрывания» В.Вашкевича спустя несколько минут после события самого взрыва.

Сомнительна вероятность, что этот человек мог появиться, среагировав на информацию о случившемся, поскольку после взрыва прошло слишком мало времени, в связи с чем, следует сделать вывод, что, скорее всего, он находился в непосредственной близости от места взрыва и в момент взрыва.

В следствии было установлено только то, что А.Спаранс действительно был вблизи происшествия, выполняя служебные обязанности. В архиве дела можно найти его показания. Однако что именно делал работник спецслужбы возможно, еще до взрыва поблизости здания Уголовного управления таможни 21 мая 2007 года около 17:30 часов, в этом уголовном процессе осталось вопросом без ответа, поскольку сам А.Спаранс указывает, что пришел намного позднее, чем на это указали свидетели.

Ознакомившись с материалами архивного дела этого уголовного процесса, на 3 листе 36 тома находится определение о разрешении получить информацию о телефонном номере абонента, которым пользовался A. Спаранс 21 мая 2007 года с 17:00 часов до 18:00 часов, однако ответы оператора мобильного телефона, которые возможно породили бы дополнительные вопросы без ответа, не были включены ни в архив дела, ни в материалы уголовного дела.

Это обстоятельство не казалось бы заслуживающим внимания, если 31 января 2011 года потерпевший В.Вашкевич не обратился бы в правоохранительные учреждения, высказывая опасения, что против него могут совершаться провокации, в которых заинтересованы работники различных спецслужб, упомянув среди них и А.Спарана, и связывая эти провокации со случившимся 21 мая 2007 года взрывом. Такая информация очень широко прозвучала в средствах массовой информации. В день подачи этого заявления В.Вашкевича задержали работники Бюро по предотвращению и борьбе с коррупцией.

Защите не удалось достичь очевидных противоречий в сказанном B.Вашкевичем, поскольку он ранее в суде говорил, что проинформирован о связи взрыва с умыслом М.Путниньша.

Еще одно обстоятельство, которое не выдерживает критики, это время, прошедшее с момента, когда В.Вашкевич, выполняя должностные обязанности Генерального директора Государственной службы доходов, подписывал адресованные АО «Аizkraukles banka» и АО «Рагех bаnка» ходатайства о приостановке расчетных операций на расчетных счетах ООО «Кompreks» и ООО «Virtuals», которые, по мнению государственного обвинения, контролировал М.Путниньш, но что не получило никакого документального подтверждения (4 том, л.д. 6-7, 16-17, 21-22, 26-27).

Такие документы были подписаны уже 19 декабря 2005 года и 24 января 2006 года, в свою очередь взрыв произошел только 21 мая 2007 года, соответственно, спустя почти полтора года.

Неясной является логика обвинения, поскольку, придав достоверность только одной версии, мотив мести должен быть осуществлен незамедлительно или в течение ближайших месяцев, а не надо было ждать полтора года, чтобы совершить покушение на государственное должностное лицо.

При этом в течение полутора лет как государственное должностное лицо, В.Вашкевич подписал сотни, возможно, даже тысячи таких распоряжений, при этом фактические их составители были совсем другими лицами, даже на большие суммы, чем были заблокированы у ООО «Кompreks» и ООО «Virtuals».

В этом эпизоде защита основывается на показаниях свидетеля Эрнеста Янсона и гражданина Литвы с псевдонимом Антанас Петкаускас, которые защита считает такими доказательствами, которые не являются достоверными, они подлежат оспариванию с точки зрения достоверности и в связи с этим не подлежат использованию в доказывании.

Во-первых, оба этих свидетеля указали на то, что им стало известно об эпизодах совершения преступлений от самих обвиняемых, что категорически отрицают сами обвиняемые.

Во-вторых, оба защищенных процессуально свидетеля рассказывают о тех обстоятельствах совершения преступления, о которых достаточно широко прозвучало в средствах массовой информации.

В-третьих, мотивы обоих этих свидетелей более чем достаточны, чтобы давать ложные сведения, которые дали свидетелям возможность каждому получить свою выгоду.

Из показаний лица с псевдонимом Антанас Петкаускас следует, что в 2009 году у него была возможность контактировать с С.Маркевичусом и во время этого контакта получить от него важные для следствия сведения.

Из материалов дела видно, что 16 февраля 2010 года к А.Петкаускасу был применен статус процессуально защищаемого лица, и он был допрошен лишь 19 марта 2010 года в Вильнюсе в присутствии инспекторов Государственной полиции Латвийской Республики Романа Яшина и Яниса Капостиньша.

Во-первых, необходимо сказать, что имеется ничтожная вероятность того, что С.Маркевичус, даже веря в возможность, что у него А.Петкаускасом была возможность встретиться в месте заключения в Литве или в Латвии, сам категорически исключает возможность, что рассказывал этому свидетелю такую широкую информацию о себе, М.Путниньше и Э.Крогертасе. Это действительно нелогично, принимая во внимание то, какая существует возможность, что в тот момент, когда С.Маркевичус получил документы из Латвии о признании его подозреваемым в совершении особо тяжкого преступного деяния, он начал рассказывать окружающим незнакомым людям о своей связи с ним, и тем более в таких удивительных мелких деталях.

Необходимо учесть возраст С.Маркевича и полученный в связи с этим жизненный опыт, в том числе проведенное ранее в заключении под стражей время, где имеются такие неписанные законы, которые фактически определяют поведение и действия заключенного, в конкретном случае, при контактах с другими заключенными. И с этой точки зрения описанное А.Петкаускасом поведение С.Маркевичуса, рассказывая «первому встречному» о своем участии в совершении преступления, является глубоко сомнительной.

Начав дачу показаний в суде, каждый присутствующий мог сделать вывод, что А.Петкаускас слово в слово зачитал содержимое, которое можно увидеть в протоколе его допроса (в переводе на русский язык), из чего можно сделать вывод о том, что А.Петкаускас незаконно получил копию материала дела, которая у него не должна была находиться, поскольку он не входит в круг тех лиц, которым выдаются копии материалов дела.

К сожалению, учитывая обстоятельство, что к А.Петкаускасу была применена процессуальная защита, его допрос проходил закрыто, чтобы вовлеченные в процесс лица, которые участвуют в его допросе, не видели, что в момент дачи показаний делает свидетель и работник полиции, который находится рядом с ним, в конкретном случае, Янис Капостинын, который, очевидно, также допустил такое нарушение Уголовного процесса. Необходимо напомнить, что именно представитель Латвийской полиции Я.Капостинын был тем лицом, которое участвовало в допросе А.Петкаускаса, который проходил в Вильнюсе.

К тому же у обвиняемого и его защитников не было возможности задать А.Петкаускасу ни одного конкретизирующего вопроса или таких вопросов, поскольку отвечая на них, по мнению суда могла быть раскрыта личность этого лица. При таких обстоятельствах, защита и обвиняемые не могут поймать свидетеля на лжи, поскольку он фактически должен был лишь зачитать имевшийся перед ним, составленный на основании сфабрикованных сведений перевод протокола.

Сам обвиняемый С.Маркевичус в суде мог достаточно логично и аргументировано обосновать, почему нет ни малейшей возможности, что он мог рассказать что-то похожее незнакомому лицу, которое, возможно, короткий период времени провело с С.Маркевичусом в одном помещении в места заключения.

С.Маркевич допускает, что лицо, которое в 2009 году могло находиться в Литве вместе с ним в одном месте заключения и просто видеть те документы, в которых были подозрения о связи С.Маркевичуса с совершением убийства, которые были доступны всем желающим почитать такие документы в камере.

Дальнейший ход событий с небольшой степенью вероятности позволяет думать, что так называемый А.Петкаускас, желая достичь улучшения своей судьбы, а именно, раньше освободиться из заключения под стражей, придумал, что скажет полиции, что С.Маркевич признался ему, что совершил те преступления, в которых подозревается.

Дальнейшее было уже делом полиции, разработанной на основе показаний Эрнеста Янсона версией и других предположений наполнить содержание протокола допроса А.Петкаускаса.

Четко видно, что показания А.Петкаускаса являются сфабрикованной ложью. В них описаны сведения о связи Э.Крогертаса и с совершением инкриминированного по этому делу преступления, и с другими тяжкими деяниями, вероятность которых не подтверждается ничем другим. Так, в протоколе допроса А.Петкаускаса указано, что с 2005 года Э.Крогертас вместе с С.Маркевичусом и жителями Латвии занимался торговлей наркотиками и оружием, работая на людей из Калининграда, у которых покупал оружие и откуда получил взрывчатые вещества. Более того, из показаний этого лица следует, что получив заказ совершить убийство высокопоставленного должностного лица, С.Маркевичус даже уехал в Калининград и оттуда привез взрывчатое вещество, однако без механизма.

Как видно из материалов дела, нет никаких сведений, что с 2005 года Э.Крогертас или С.Маркевич пересекали границу России. При этом в деле, в дополнение к указанному в показаниях А.Петкаускаса, также нет никаких сведений о том, что Э.Крогертас с С.Маркевичусом могли быть как-то связаны с незаконным оборотом наркотических веществ.

Часть вторая статьи 520 Уголовно-процессуального закона определяет, что осудительный приговор нельзя вынести, если вина обвиняемого доказана только показаниями таких лиц, идентичность которых не разглашается в интересах специальной процессуальной защиты, и других доказательств в деле нет.

В конкретном эпизоде следует установить ситуацию, что обвинение моего подзащитного основывается только на показаниях таких лиц, к которым применена специальная процессуальная защита, при отсутствии других доказательств, подлежащих использованию в доказывании его вины.

Приговор основан на показаниях А.Петкаускаса, которые не были получены в соответствии с требованиями Уголовно-процессуального закона. А.Петкаускас, находясь в статусе процессуальной защиты, распространил те сведения, которые уже высказывал Э.Янсон, прибавив дополнительные сведения об Э.Крогертасе и С.Маркевичусе, которые стали известны работникам полиции в ходе расследования дела.

Вопреки требованиям статьи 131 Уголовно-процессуального закона, которая определяет, что доказательствами в уголовном процессе могут быть сведения о фактах, которые в своих показаниях во время допроса или опроса дает лицо, которое в установленном законом порядке приглашено давать сведения (свидетельствовать) о подлежащих доказыванию в уголовном процессе обстоятельствах и связанных с ними фактах и вспомогательных фактах, именно такие показания А.Петкаускаса суд признал доказанными, незаконно основываясь на них в своем приговоре, не оценив ситуацию, в которой он тогда находился, и что такое лицо, которому обещано благоприятное отношение, быстрейший выход на свободу из места отбывания наказания/заключения под стражу, в показаниях могло бы подтвердить любые сказанные ему работниками полиции предположения и выдумки.

При этом версия обвинения в эпизоде В.Вашкевича почти полностью взята из показаний Э.Янсона, а именно, показаний такого лица, мотивы которого убить потерпевших в действительности могли быть намного более существенными в сравнении с мотивами, которые можно найти у М.Путниньша, и, более того, у моего подзащитного.

То обстоятельство, что достоверность показаний Э.Янсона была проверена на досудебном следствии при помощи полиграфа во время специальной экспертизы специалиста Полиции безопасности И.Иванчик (3 том, л.д. 24-29), не позволяет сделать вывод, что показания являются достоверными, а не данными с целью достичь каких-то благ, а именно, как уже было упомянуто ранее, получить не связанное с лишением свободы наказание за уклонение от уплаты налогов в размере почти 1 миллиона латов.

При этом, находясь под программой специальной процессуальной защиты, Э.Янсон больше не должен волноваться о своем существовании, существовании своей семьи, поскольку за этим вместо него следит государство. Э.Янсону также не следует возмещать государству причиненный ущерб в размере почти 1 миллиона латов, поскольку в случае невозмещения он огражден от каких-либо правовых последствий. Блага и мотивы Э.Янсона, давая показания против М.Путниньша и знакомых из Литвы, являются более чем очевидными.

В эпизоде взрывания В.Вашкевича суд также основывался на показаниях Угиса Ирбе и Александра Боренкова, которые указали, что 21 мая 2007 года в Риге, около дома на улице Экспорта 6, едучи в одном автомобиле, очень кратковременно заметил лицо, которое наклонилось к находившемуся в пользовании В.Вашкевича автомобиля Subaru. Эти свидетели давали различное описание увиденного. У.Ирбе указал, что он был большого телосложения, возраст около 30-40 лет, ростом около 180 сантиметров. При этом У.Ирбе сам собственноручно нарисовал профиль этого мужчины, указав, что у него были очевидно обмякшие щеки, которых, надо сказать, никогда не было у Э.Крогертаса.

А. Боренков во время досудебного следствия также подтвердил, что просмотрел видеозапись, на которой был виден Э.Крогертас, после чего участвовал в его предъявлении для опознания, опознал Э.Крогертаса, объяснил, что его форма лица похожа на форму лица того лица, которе он видел 21 мая 2007 года в Риге, около дома на улице Экспорта 6, однако утверждать он не может.

Подобно тому, как нарушив требования Уголовно-процессуального закона, было проведено предъявление для опознания свидетельнице А.Дермане, и, скорее всего, и В.Угоренко, А.Боренкову также было предложено сделать это после того, когда опознаваемого показали на видеозаписи, и только по снимкам плохого качества, на которых не виден ни рост, ни телосложение, ни профиль.

Еще более сомнительными являются возможности свидетеля Ильи Баллода-Наградова опознать обвиняемых М.Путниньша и С.Маркевича, принимая во внимание начальные показания этого свидетеля. Необходимо сказать, что предъявленного для опознания Э.Крогертаса свидетель И.Баллодс-Наградов не опознал (протокол предъявления для опознания можно найти в Архиве дела, 22 том, л.д. 74-75).

Важно то, что показания И.Баллода-Наградова от 18 июля 2007 года, в которых от четко указал, что в день происшествия не видел ни подозрительных автомобилей, ни подозрительных лиц, были помещены в архив материалов дела (Архивное дело, 25 том, листы 1-2), а к материалам уголовного дела был приложен протокол его последующего допроса, из которого видно, что 12 марта 2009 года свидетель после опознания С.Маркевичуса и М.Путниньша указал совсем на что-то другое, таким образом, находятся в существенном противоречии.

Такие же сомнения следует отнести и к показаниям свидетеля Артема Строева и проведенного им опознания М.Путниньша.

Существенные противоречия появились и у свидетельницы Валды Асберги, которая во время опознания указала на обвиняемого С.Маркевича, как на лицо, которое очень похоже на того человека, которого она видела 21 мая 2007 года, около 17:00 часов, гуляя по парку Виестурдарза напротив здания на улице Экспорта 6.

Составленный ранее этой свидетельницей фоторобот, который был включен в материалы Архивного дела, а по ходатайству защитника С.Маркевичуса приложен к уголовному делу, ярко отличается от внешнего вида С.Маркевичуса. Более широкие аргументы, оспаривающие показания В.Асберги, во время судебных прений дали защитники сообвиняемых Э.Крогертаса.

Более подробно показания 3 последних свидетелей анализировать не буду, поскольку они не подтверждают вину моего подзащитного.

3. Эпизод убийства Гатиса Айшпура.

Принимая во внимание обстоятельство, что в этом эпизоде обвинение Э.Крогертаса фактически основано только на показаниях Эрнеста Янсона и Нила Звайгзне, буду анализировать только эти поданные обвинением доказательства.

Согласно заключению судебно-медицинской экспертизы трупа, смерть Г.Айшпура наступила 26 сентября 2007 года в период времени с 07:00 часов до 07:15 часов в Екабпилсе, от множества стреляных ран в шею и в живот с повреждениями внутренних органов (13 том, л.д. 44-50. 55).

Свидетельницы Ингрида Крогертиене, Светлана Березовская указали, что 25 сентября 2007 года вечером до поздней шли, что ранее это происходило каждый год, Э.Крогертас участвовал в праздновании Дня рождения своей матери в Вильнюсе. И.Крогертиене усомнилась в возможности, что Э.Крогертас уехал бы в ту же ночь, учитывая то, что, скорее всего, в тот раз, как обычно на праздниках, употреблял алкогольные напитки, следовательно, не мог сесть за руль автомобиля.

Посещение такого мероприятия с 25 сентября на 26 сентября 2007 года признал и мой подзащитный, отрицая возможность, что 26 сентября 2007 года в 7:00 часов утра он мог приехать в Екабпилс.

Суд необоснованно отклонил эти доказательства по той причине, что И.Крогертиене и С.Березовская являются близкими Э.Крогертаса.

Допрошенный как свидетель Эрнест Янсон свидетельствовал, что после убийства Г.Айшпура, встретив М.Путниньша, узнал от него, что это убийство его рук дело, его исполнил С.Маркевич, в свою очередь, Э.Крогертас в это время наблюдал за окрестностями. М.Путниньш рассказал свидетелю и то, что за неделю до этого убийства, вместе с М.Звайгзне, С.Маркевичем и Э.Крогертасом ездил в Екабпилс и выслеживал Г.Айшпура.

Судя по тому, насколько подробно Э.Янсон рассказывает услышанную якобы со слов М.Путниньша версию совершения убийства, появляется впечатление, что в таких действиях участвовал и он сам.

О мотивах Э.Янсона давать показания защита уже высказалась ранее.

Что касается показаний, данных Нилом Звайгзне о факте выслеживания Г.Айшпура, хочу обратить внимание суда на следующее.

13 апреля 2009 года Н.Звайгзне был допрошен как свидетель, он еще ничего не рассказывал о выслеживании Г.Айшпура, а свидетельствовал о поездке вместе с М.Путниньшем, Э.Крогертас и С.Маркевичем в какой-то гостевой дом в Екабпилсском районе (21 том, л.д. 3).

15 апреля 2009 года во время проверки показаний свидетель Н.Звайгзне показал дорогу на территорию кемпинга, который находится рядом с Екабпилсом (21 том, л.д. 8).

Тогда, несмотря на то, что Э.Янсон уже в марте рассказывал версию ужасного убийства полиции, только 13 июля 2009 года последовало задержание Н.Звайгзне, у которого в тот момент была сломана лодыжка (21 том, л.д.9).

В тот же день, 13 июля 2009 года Н.Звайгзне была дана возможность дать показания как задержанному лицу, однако он, использовав право задержанного, отказался от дачи показаний в присутствии защитника, лишь указав, что у него проблемы со здоровьем (21 том, л.д. 12). На следующий день, 14 июля 2009 года, несмотря на то, что Н.Звайгзне была дана возможность давать показания как задержанному лицу, однако он от таковой отказался, работники полиции повторно задали Н.Звайгзне такой вопрос, на что получили ответ Н.Звайгзне об отказе давать показания, что по-прежнему проходило в присутствии защитника (21 том, л.д. 13).

15 июля 2009 года Н.Звайгзне было сообщено решение о при знании его подозреваемым в поддержке совершения убийства Г.Айшпура (21 том, л.д. 14).

В тот же день к Н.Звайгзне была применена мера пресечения -заключение под стражу (21 том, л.д. 19-24).

3 августа 2009 года, через 3 недели, проведенных в заключении под стражей, Н.Звайгзне по неизвестным причинам решил отказаться от помощи защитника и дать показания против М.Путниньша, С.Маркевича и Э.Крогертаса (21 том, л.д. 25-34).

7 августа и 12 августа 2009 года, также без присутствия защитника, Н.Звайгзне участвовал в проверке показаний на месте (21 том, л.д. 35-41, 42-47).

Н.Звайгзне также был дополнительно допрошен 14 августа, 27 августа, 7 сентября, 1 октября 2009 года.

Как видно, Н.3вайгзне во время досудебного процесса допрашивался 10 раз, каждый следующий раз дополняя содержание показаний новой информацией, входя в противоречия со сказанным самим ранее, резко поменял свои показания после того, когда отказался от защитника.

Необходимо указать, что в обеих проведенных в августе 2009 года проверках показаний Н.3вайгзне на месте использовалась видеокамера SONY, о чем свидетельствует запись в протоколе. По неизвестным причинам, видеозапись ни на одной, ни на второй проверке показаний не производилась (!), или же эта запись осознанно не была приложена к материалам дела, чтобы не дать возможностей лицам, которые имеют право на защиту, удостовериться или оспорить процессуальный ход таких следственных действий и отраженные в протоколах результаты. В связи с этим, имеются сомнения в том, действительно ли сам Н.3вайгзне указал путь, а не ему это сказали раньше. К обоим упомянутым протоколам проверки показаний на месте приложены снимки плохого качества, на которых изображены главным образом знаки обжитых мест, а на большей части снимков Н.3вайгзне вообще не присутствовал.

При указанных обстоятельствах и недостатках в протоколах следственных действий имеется основание оспорить как способ получения обоих показаний Н.Звайгзне, так и достоверность данных им показаний в целом.

К сожалению, заслушать показания Н.Звайгзне в суде было невозможно, так как в суд он не явился, поэтому его данные во время досудебного следствия показания были зачитаны в порядке, предусмотренном пунктом 3 статьи 501 Уголовно-процессуального закона.

Необходимо отметить, что на этом процессе «чистосердечные» показания Н.Звайгзне давал как подозреваемый, а именно, такое лицо, которое не было предупреждено о даче заведомо ложных показаний, в связи с этим, давая такие показания, Н.Звайгзне не подвергал себя риску никаких правовых последствий, в случае, когда раскроется, что лицо давало показания ложно.

Лектор юридического факультета Латвийского университета, доктор юридических наук Кристине Страда-Розенберга в своей статье «Доказывание в уголовном процессе - актуальность в законе, теории и практике в Латвии», высказывая мнение о предусмотренных в Уголовно-процессуальном законе возможностях зачитать данные лицом во время досудебного следствия показания, указала, что при применении этих норм необходимо быть осторожными. Особенно при оценивании возможности использования этой нормы необходимо принять во внимание такие принципы уголовного процесса как право на защиту и равноценность процессуальных полномочий, неотъемлемой составной частью которых является право задать вопрос для обоснования обвинения лицам, дающим использующиеся показания.

При этом профессор сделала вывод, что с этого момента в Латвийской уголовно-процессуальной практике зачитывание показаний, лишая лицо имеющее право на защиту, права участвовать в допросе свидетельствующего лица, используется слишком широко. Эти случаи, рассмотрении К.Страды-Розенберги, могли бы быть лишь в исключительных случаях и они требуют особой мотивации и в решении суда, в котором эти показания используются как доказательство: 1) того, почему произошло ограничение прав обвиняемого и 2) что эти «неполноценно проверенные доказательства подтверждаются остальными, в том числе полноценно проверенными доказательствами.

Относя упомянутое к конкретному делу, необходимо установить, что все обвинение основывается лишь на показаниях четырех лиц, а именно, это свидетели Эрнест Янсон, Нил Звайгзне, Алдис Эйхманис и Антана Петкаускас.

Показания Н.Звайгзне и А.Эйхманиса были зачитаны на заседании суда, таким образом, их следовало бы считать неполноценно проверенными показаниями. Необходимо сделать вывод, что нет оснований считать, что эти неполноценно проверенные показания подтверждаются полноценно проверенными, поскольку лица, имеющие право на защиту, были ограничены в возможности задавать вопросы Э.Янсону и А.Петкаускасу, поскольку к ним была применена специальная процессуальная защита, ставшая основанием для отклонения ряда заданных им обвиняемыми и защитой вопросов.

Необходимо повторить, что часть вторая статьи 520 Уголовно-процессуального закона определяет, что осудительный приговор нельзя вынести, если вина обвиняемого доказана показаниями только таких лиц, идентичность которых не разглашена в интересах процессуальной защиты, и других доказательств в деле нет. На заседании суда, прямо основываясь на неразглашении данных об идентичности, адресованные и Э.Янсону, и Э.Петкаускасу вопросы суд отклонил.

При этом достоверность показаний Н.Звайгзне оспорил допрошенный в суде свидетель Вячеслав Гончаров, который в суде указал, что Н.Звайгзне, находясь в заключении под стражей в Рижской Центральной тюрьме, употреблял наркотики и находился под их воздействием, а также рассказывал самому В.Гончарову, что был вынужден дать следствию «нужные» показания против обвиняемых в виду оказанного работниками полиции давления на него. Это обстоятельство оспаривает достоверность показаний Н.Звайгзне и указывает на то, что данные Н.Звайгзне во время досудебного процесса показания никоим образом нельзя считать доказательствами. Суд необоснованно отклонил показания В.Гончарова, поскольку, по мнению суда, они не подтверждаются другими материалами дела.

В пункте 1 части второй статьи 130 Уголовно-процессуального закона определено, что недопустимыми и не подлежащими использованию в доказывании признаются такие сведения о. фактах, которые были получены с использованием насилия, угроз, шантажа, мошенничества или принудительно.

Достигнув необходимых показаний от Н.Звайгзне, 16 сентября 2009 года ему была изменена мера пресечения на такую, которая не связана с лишением свободы, а 21 апреля 2009 года уголовный процесс против него частично вообще был прекращен, переквалифицировав деяние на менее тяжкое, а именно, несообщение об особо тяжком преступлении.

Такой ход событий прямо совпадает с данными свидетелем В.Гончаровым в суде показаниями и подтверждает уверенность защиты в том, что Н.Звайгзне, будучи лицом с ослабленным организмом: в момент задержания травмирована нога и зависимость от наркотиков, - не выдержал оказанного на него давления и согласился подписать те протоколы, которые ему велели подписать работники полиции.

Наркотическая зависимость Н.Звайгзне подтверждается справкой наркологического центра, из которой следует, что с 20 февраля 2004 года он состоит на учете с диагнозом: зависимость, вызванная седативными веществами (транквилизаторами).

Кроме того, из протокола медицинской проверки видно, что в день задержания, то есть 13 июля 2009 года, Н.3вайгзне находился под воздействием наркотических веществ. Результаты химико-токсиологической экспертизы свидетельствовали, что в этот день в организме Н.Звайгзне были найдены производные кокаина и амфетамина.

К тому же с 1984 года до 1987 года Н.Звайгзне находился на консультативном учете Рижского психиатрического и наркологического центра с диагнозом: Астения на фоне травмы, пережитой при родах.

Поддержатель государственного обвинения во время судебных прений указал, что сам лично в статусе направителя процесса работал с Н.Звайгзне, но ни разу не замечал, что его поведение во время следствия было странным, неадекватным, что он мог находиться под воздействием каких-то одурманивающих веществ. Установив такие расстройства поведения, проведение следственных действий с участием Н.3вайгзне, посла уверенности прокурора не проходило бы.

Тут хотелось бы указать, что в протоколе задержания Н.Звайгзне, составленном 13 июля 2009 года, в 18:00 часов, в обязательной графе (№15) указано, что визуально опьянение у него не установлено, однако протокол медицинской проверки свидетельствует об обратном.

Наркотическое опьянение не заметил и следователь, который в день задержания спустя час после указанной проверки проводил допрос Н.Звайгзне.

В связи с этим имеется опасение, что и в другие разы пребывание Н.Звайгзне в наркотическом опьянении оставалось незамеченным как работниками полиции, так и прокурором.

Кроме того 1 октября 2009 года и 16 ноября 2009 года работник Полиции безопасности И.Иванчик проводила проверки Н.Звайгзн используя полиграф (21 том, л.д. 67-72, 79-83).

И.Иванчик в суде отказалась от результатов этой проверки, узнав в суде, что Н.Звайгзне был зависим от наркотических веществ и психических проблем в прошлом, что, согласно методике, является обстоятельством запрещающим проводить экспертизы при помощи полиграфа в отношении таких лиц, поскольку результаты таких проверок не могут быв объективными, следовательно, использовать результаты таких проверок в доказывании недопустимо.

Более того, И.Иванчик указала, что недопустимым является проводить такие проверки даже в отношении таких лиц, которые прекратили принимать наркотики 9 месяцев назад. Как видно из материалов дела, с момента установления наркотического опьянения Н.Звайгзне 13 июля 2009 года проверок при помощи полиграфа 1 октября 2009 года и 16 ноября 2009 года прошло лишь 2,5 месяца и 4 месяца соответственно, при этом нет никак уверенности в том, что освободившись из заключения под стражу 10 сентября 2009 года, Н.Звайгзне, не продолжил употреблять наркотические вещества.

При этом, принимая во внимание обстоятельство, что сведения о состоянии здоровья Н.Звайгзне были получены до проверки Н.Звайгзне при помощи полиграфа, можно сделать вывод, что работники полиции скрыли эту информацию от И.Иванчик, которая на заседании суда подтвердила, что в первую очередь перед проверкой при помощи полиграфа оцениваются именно материалы уголовного дела, относящиеся к состоянию здоровья проверяемого лица.

Вышеупомянутые документы, свидетельствующие о возможных психических проблемах и наркотической зависимости Н.Звайгзне, ей показаны не были, хотя в заключении экспертизы имеется указание, свидетельствующее, что И.Иванчик ознакомилась с материалами дела.

Суд первой инстанции признал результаты упомянутых проверок Н.Звайгзне такими сведениями, которые недопустимо использовать в доказывании, поскольку сомнения более чем существенны и являются неустранимыми.

Однако, принимая во внимание остальные сведения, полученные о Н.Звайгзне, суд также должен был поставить под сомнение показания Н.Звайгзне в целом, не признавая их доказательствами, поскольку его показания в любом случае обязательно надо было проверить в суде, чтобы потом судить о том, допустимы они в доказывании или нет.

При этом И.Иванчик в суде сама оспорила степень достоверности тех проверок при помощи полиграфа, которые были проведены с участием Эрнеста Янсона, учитывая обстоятельство, в насколько большой мере это лицо было заинтересовано оболгать лиц, о которых давало ответы во время этих проверок.

Анализируя оформление самих экспертиз полиграфа, необходимо обратить внимание суда и на то, что результаты проверки должны быть изображены на соответствующих графиках — полиграммах, однако указанные полиграммы к материалам дела приложены не были, хотя требования части 4 статьи 203 Уголовно-процессуального закона определяет, что к заключению эксперта должны быть приложены изображения и другие объекты или материалы.

Также необходимо обратить внимание на также обстоятельство, что до конца 2010 года И.Иванчик не была сертифицирована как эксперт в соответствии с Законом о судебных экспертизах, в связи с чем, имеются известные сомнения в ее праве и компетенции проводить судебную экспертизу до указанного времени.

Может быть, именно это обстоятельство и стало основанием для установленных неточностей в подготовленных И.Иванчик документах.

Во время судебного рассмотрения дела защита подала консультативное заключение, которое составили специалист психофизиолог Латвийской ассоциации независимых экспертов, доктор наук, профессор, автор множества научных работ, в том числе о методике использования полиграфа Дмитрий Ширяев.

Сам Д.Ширяев проводил проверки при помощи имеющего в его распоряжении полиграфа, в связи с этим у него есть как теоретические знания, так и практические навыки, следовательно, есть возможность оценивать имеющиеся в деле составленные И.Иванчик заключения.

Так Д. Ширяев сделал вывод, что результаты проведенных И.Иванчик 14 1 июля 2009 года (в отношении Э.Янсона) и 16 ноября 2009 года (в отношении г Н.Звайгзне) полиграфических экспертиз не соответствуют специфическим требованиям психофизиологического исследования, сделанные в результате К таких экспертиз выводы необъективны.

Необходимо указать, что Департамент по уголовным делам Сената Верховного суда по делу №SККЗ45/2006 признал, что таким образом заключение необходимо оценивать как документ, который, в соответствии с требованиями статьи 135 Уголовно-процессуального закона, также является доказательством.

Рекомендуем на данную тему:

Как сажает Вашкевич: мнение осужденных его "подрывников" (Часть первая)

Дело заказных убийц: пострадавшие требуют компенсаций

Обвиняемые в убийствах трех бизнесменов заявили, что невиновны (видео)

Фигуранты «дела Вашкевича» – на скамье подсудимых