Алвис Вилкс: KNAB могут ликвидировать

Политики в самое ближайшее время могут предложить ликвидировать Бюро по предотвращению и борьбе с коррупцией (KNAB), сообщил еженедельнику SestDiena отстраненный от должности заместитель председателя бюро Алвис Вилкс.

Из всех руководителей KNAB больше всех держался в тени заместитель председателя бюро Алвис Вилкс. В публичной коммуникации он был закрыт, молчалив, а иногда даже высокомерен, посему внимание прессы чаще останавливалось на его коллеге Юте Стрике. На сегодняшний же день внутренний конфликт в KNAB достиг высшей точки, и председатель бюро Нормунд Вилнитис отстранил от должности Вилкса, обвинив его в тяжелых нарушениях. Вилкс обвинений не признал и в разговоре с SestDiena о Вилнитисе высказался жестко, еще раз отрезав себе пути возврата.

- Вы отстранены от должности. Чем занимаетесь?

- Ну, сейчас это выглядит как оплаченный отпуск.

- Вы получали зарплату в период отстранения?

- Это решение противозаконно, не надо быть юристом, чтобы это понимать. Но это не должно делать государство, это обязанность Вилнитиса. Как-никак, когда он пришел в бюро, он сказал, что нужно оправдать государственные затраты.

- После того, как Домбровскис восстановил вас в должности, вас отстранили на следующий же день. Что вы успели натворить?

- С утра пришел на работу, а часам к трем мне принесли распоряжение. Меня обвинили, что я не вернул какие-то документы, и потребовали объяснений. Но в этот день у меня не было никаких запрошенных документов.

- Вилнитиса встречали?

- Нет. Была только сотрудница администрации, которая ознакомила меня с решением. В первый раз было совсем смешно - начальник ушел примерно без десяти пять, а без пяти пять мне сообщили, что я отстранен. Выглядело так, что Вилнитис побоялся мне сообщить об этом лично.

- А за что вас отстранили в первый раз?

- Не был активен в одном проекте, не сотрудничал с отделом оперативных расследований, не ходил на планерки...

- Ходили?

- Ну, по началу. А потом понял, что о работе там все равно не говорят. А с сотрудниками я могу переговорить и в другое время. А проект продвигался вперед, пока в бюро не пришел Вилнитис. Этот проект связан с интегрированной системной информационной базой и разработкой и внедрением локальной базы данных. На человеческом языке это значит, что любую информацию о любом чиновнике можно достать "в один клик". Чтобы база работала, ее надо время от времени обновлять, а при Вилнитисе этого не делалось - было принято решение, что обновлений делать не нужно. Работники писали заявления, но все оставалось без ответа. Позже Вилнитис вообще заявил, что нам эта база ни к чему, и закрыл проект.

- У вас есть доказательства, что Вилнитис тормозил проект базы?

- Эти доказательства можно получить, просмотрев мою переписку с Вилнитисом. Прошлой осенью я с этой информацией обращался к премьеру и в министерство финансов. А после этого началась активная деятельность, чтобы сделать меня виноватым. Думаю, что меня планомерно "выжили" с должности.

- Внешне выглядит так, что острее конфликт у Вилнитиса со Стрике, а в реальности от должности отстранили вас, а она продолжает работать...

- Может быть, это что-то личное. Я первый написал жалобу в Генпрокуратуру, и мое отстранение совпало с приходом оттуда ответа, что в работе Вилнитиса обнаружены нарушения.

- Сначала у вас были нормальные отношения, а потом постепенно испортились. Как так?

- Поначалу да. Потом была реорганизация работы, персональная политика, дисциплинарные дела... Понятно, что наши взгляды на то, как надо руководить учреждением и каковы его функции, не совпадали. Переломным был вопрос о новом регламенте бюро, задуманных местных отделах. Тут было определено, что уровень приоритета бюро ниже, чем у административной коррупции.

- Внутри бюро вы спорите? Какие у вас отношения?

- Так, чтобы серьезно - нет. Были, конечно, случаи, когда эмоций было больше, чем нужно. Но работники поняли, кто есть Вилнитис и вообще, кто есть кто.

- По-вашему, он постоянен в своих решениях?

- Не знаю. Решения иногда были неадекватными и странными, как будто тот, кто его консультировал, делал это крайне не профессионально. У него ярко выраженный стиль руководства, который у русских определяется фразой "я начальник - ты дурак, ты начальник - я дурак". И он никак не может понять, почему подчиненные тоже так не считают.

- Но он начальник и тоже имеет право на свое видение ситуации. Сторонники Вилнитиса говорят: не нравится начальник - можете увольняться.

- Это наследие прошлой системы, я считаю. Ребята, служившие в советской армии, рассказывали, что там их траву в зеленый цвет красить заставляли. Что будет, если мы тоже будем так делать и перестанем спорить? Вероятно, нарушения закона продолжатся или даже вырастут. В свете этого, отношение "начальник может все, а подчиненный должен молчать" должно уйти в прошлое, чтобы не вредить.

- Вас со Стрике упрекали в том, что вы хотите руководить бюро сами, а из Вилнитиса сделать поп-звезду, чтобы выступал по телевизору, давал интервью и ничего не решал.

- Не было такого. Это выдумка. В любом учреждении руководитель в большой мере включен в решение административных проблем, ему надо думать о том, как сделать так, чтобы все работало. Ни Лоскутов, ни Стрике не бегают по улицам и не ловят бандитов. Они не должны это делать, для этого есть другие сотрудники - у всех свои задачи.

- Может ли быть так, что конфликт будет исчерпан, если кто-то из вас уйдет?

- Не думаю. Мы можем посмотреть чуть дальше. Может возникнуть вопрос об упразднении бюро под "соусом" уплотнения бюджета. Думаю, что это вполне реально и до этого совсем не далеко.

(Вилнитис, комментируя это, был лаконичен и ответил письменно: "Чтобы обеспечить полноценное, объективное расследование по обвинению Вилкса от 25 ноября 2010 года, а так же по обвинению от 7 марта 2011 года, председатель KNAB от высказывания личного мнения и комментариев отказался").

- Вам со Стрике приписывают также политическую заинтересованность.

- Ну, это полный бред. Тому, кто это придумал, следует представить факты, из которых это следует.

- Но вы каждый день встречаетесь с политиками?

- Нет никакой нужды встречаться. Вижу их на заседаниях Сейма и в Кабинете министров. Не исключаю, что у некоторых коллег есть свои политические симпатии, но бюро в целом не имеет права на это, да и невозможно. Криминальные дела ведет прокуратура, трудно представить, чтобы они что-то могли не заметить. Административные дела можно оспорить в суде, а суд политически ангажированным мне назвать еще труднее. Каждое дело индивидуально и конкретно.

- Руку Вилнитису подадите?

- Нет. Я не подам руки человеку, цели которого полностью противоположны тому, чем мы все время занимаемся.

- Вы знаете что-либо о том, что Вилнитис в присутствии Стрике велел Юрашу прослушивать телефоны политиков?

- Насколько я знаю, они уведомляли об этом прокуратуру.

- Вам действительно так просто прослушивать кого-то?

- У меня по должности такой возможности нет. Но мы знаем, что такие случаи были, что разговоры прослушивались незаконно. И мы знаем, что на практике такая возможность есть.

- И это происходит?

- Случай с Яуналксне показывает, что да.

- Но это было давно...

- Юридически от этого ничего не меняется.

- Не смущает ли вас встреча с политиками, которые публично выступают за борьбу с коррупцией, но про которых известно, что у них есть "черная" касса?

- В Латвии морально-этическая сторона этого вопроса очень низкая. Есть масса политиков с большими правонарушениями, но очень популярных в народе. О чем мы можем говорить? Это реальность.

- Но это не только в Латвии. В Италии, например, еще хуже...

- Может быть. Можем сравнивать себя и с Италией. Но мы знаем и другие примеры стран, где мораль выше.

- Есть ли у вас информация, которую нельзя использовать, о "черных" кассах партий?

- Если в УК нет соответствующей статьи и пункта, мы ничего поделать не можем.

- Элерте в интервью Playboy сказала, что давала взятку, Домбровскис признался SestDiena, что платил дорожной полиции. Что скажете вы на такие открытия?

- Это показатель уровня морали общества. В большинстве стран такие заявления ставят крест на политической карьере раз и навсегда. Что меня беспокоит в этом вопросе больше, чем готовность должностных лиц и политиков брать взятки, это факт, выявленный в результате исследования KNAB, где выяснилось, что 40% населения готово давать взятки. И в этом ключе нет смысла осуждать политиков - они такие же, как и все общество.

- А сами?

- Не давал и не брал. Никогда.

- Сами в политику не собираетесь?

- У меня свой взгляд на политику Латвии.

- Но менять систему можно только изнутри.

- Да, так есть. Но вопрос другой - нужны ли эти перемены обществу?

- Из вашего резюме следует, что борцом с коррупцией вы стали только поступив на службу в KNAB. Как так вышло?

- Ну не совсем так. Моя работа все время была связана с правоохранительными инстанциями, и первое столкновение с конфликтом интересов и коррупцией было в СГД.

Я там работал юристом в отделе, проверяющим налоговые декларации должностных лиц. Когда только был сформирован KNAB, меня в него пригласили, и там карьера была стремительная. А до того работал в полиции дежурным инспектором отделения.

- Борьба с коррупцией для вас должность или идеология?

- Когда я ушел из полиции, я искал место, где мог бы полноценно сформироваться как профессионал. Я не могу сказать, что это не только работа, скажем, что это хобби.

- А что кроме этого вас интересует?

- Иногда в хоккей играю. Но это только одно из моих увлечений. Могу и на лыжах покататься.

- На игры "Динамо" ходите?

- Бывал. Но если есть возможность смотреть игру по телевизору дома, предпочту сделать так.

- Стрике к хоккею вы приучили?

- Не знаю, ее спросите.

- А вне рабочего времени дружите с ней?

- Были мероприятия, на которые вместе ходили, но не часто. Мы на службе достаточно друг на друга смотрим (смеется).