Кепка в особо крупных размерах

На снимке Пол (Павел) Хлебников. Родился в 1963 г. в Нью-Йорке в семье русских эмигрантов. Окончил Калифорнийский университет в Беркли по специальности политическая экономия. Затем поступил в Лондонскую школу экономики, где получил степень магистра в 1985 году (диссертация “Кадровая политика КПСС, 1918—1985 гг.”) и докторскую степень в 1991 году (диссертация “Столыпинская аграрная реформа и экономическое развитие России, 1906—1917 гг.”). С 1989 г. работал в журнале “Forbes”. Основная его специализация — новый русский бизнес. В декабре 1996 года вышла статья Хлебникова о Борисе Березовском (“Крестный отец Кремля”), из-за которой Березовский подал в лондонский суд иск за клевету. За свои исследования российского бизнеса Хлебников получил четыре премии.

Автор книг “Крестный отец Кремля Борис Березовский: история разграбления России” (2000, переведена на русский, немецкий, французский, польский и венгерский языки, русский перевод — 2001) и “Разговор с варваром” (2003). Они основаны на личных интервью и конфиденциальной информации, полученной будто бы из источников в спецслужбах.

Пол Хлебников являлся главным редактором журнала “Форбс” на русском языке, первый номер которого вышел в апреле 2004 г. тиражом 40 тыс. экземпляров.

9 июля 2004 года Пол Хлебников был смертельно ранен выстрелом в голову.

        Притоптали Бориса Абрамовича. Вываляли в смоле и перьях. Измызгали яркий облик не самого последнего подонка в России. Последних – среди знакомых лиц на сцене скучной – великое множество. Начать с Чубайса. Им же и закончить.

    А Борис Абрамович стал похож на печальную куклу Пьеро в несвежем костюме, с копотью отрицательного жизненного опыта в глазах и беглым сквознячком в положительных мыслях.

    У кого язык повернется сказать, что это он заказал Пола Хлебникова – главного редактора журнала «Форбс», расстрелянного вечером 9 июля при выходе из офиса редакции на улице Докукина? Но отчего-то всем сразу вспомнилась книга Хлебникова «Крестный отец Кремля», где Березовский предстает как самый свирепый хищник ельцинского клана, «влиятельный главарь банды, за которым тянется вереница трупов». Эту вереницу охотно удлинили еще на одну жизнь, оборванную заказной пулей Бориса Абрамовича.

    Напрасно. Не стал бы он почти четыре года накапливать критическую массу эмигрантской желчи, чтобы сегодня расправиться с пагубно осведомленным публицистом.

    Логичнее было бы вспомнить совсем свежую книгу Пола Хлебникова «Разговор с варваром». Вот характерная из нее цитата: «Стоит чеченскому бандиту упомянуть Аллаха и поднять знамя джихада, как он уже считает себя свободным совершить самое страшное насилие. Почему?.. Мне кажется, что истоки сегодняшних зверств все-таки нужно искать не в политике, не в экономике, а в самом Коране...».

    Не из этого ли сквознячка наказуемой истины вылетели мстительные вайнахские пули?

    Не из этого. Но и не из тех, что гуляют сегодня в неупорядоченной голове Березовского. Другое дело, что именно эти две версии станут неспешно «отрабатывать» до тех пор, пока не выветрится из коллективной памяти трагический образ самого Хлебникова, унося с собой подлинные мотивы убийства. Как это и произошло несколько лет назад с американским совладельцем гостиницы «Рэдиссон-Славянская» по фамилии Тейтум.

    Убийц тогда не нашли. Потому что, зная личность заказчика, их и не искали.

    Странное, роковое совпадение: Тейтума тоже звали Пол. Еще в одном грядущем сходстве судеб можно не сомневаться. Убийц Пола Хлебникова тоже не найдут.

    Доллар пишем, сто в уме

    Любая хозяйка знает: прежде, чем что-то отмыть, надо это что-то замочить. Сотни миллионов долларов, крутившихся в чеченской карусели «Рэдиссон-Славянской», пропускали через счета наивного Пола Тейтума как иностранные инвестиции в гостиничный бизнес Москвы. На самом деле его денег в этом финансовом потоке не было ни цента. Имелись, правда, сорок процентов акций, но они обещали дивиденды когда-нибудь в будущем, которое для Тейтума не наступит.

    Поначалу он сильно удивлялся своеобразной специфике российского бизнеса, но потом привык и удивляться перестал. Понял главную особенность теневого баланса: доллар пишем, сто в уме. Каждый легальный бакс фиксировал на бумаге скрупулезно и честно, незримая же сотня таких баксов была не его американского ума делом. Тейтум не спорил. Однако, когда общая масса превысила опасный, на его взгляд, предел, насторожился и стал проявлять нервозный интерес к мимотекущей проблеме. Доброжелательные телефонные анонимы советовали ему не дергаться, не терять спокойствия и слабохарактерности. Тейтум не унимался. Ему «забили стрелку» и встретили выстрелами в подземном переходе у Киевского вокзала. Замочили, как того и требовала известная технология. Сорок процентов отмытых акций, проделав извилистый путь, оказались во владении мэрии Москвы, если не сказать проще: у Лужкова в кармане.

    Это проехали. И не только это.

    Говорят, остров Манхэттен был куплен у индейцев за шестнадцать ящиков виски. Судя по московским понятиям, янки здорово переплатили. Тринадцать с небольшим лет назад, 18 марта 1991 года, вступил в действие договор о передаче в аренду сроком на 99 лет шестидесяти гектаров земли в Октябрьском районе Москвы. Площадь Гагарина, участки Ленинского проспекта, улицы Вавилова, проспекта 60-летия Октября, улица Косыгина, Андреевская и Пушкинская набережные, а довеском к ним еще и Ездаков переулок – были переданы московской мэрией советско-французскому совместному предприятию с туманным названием «КНИТ – Калужская застава» по цене 10 долларов за гектар в год. Договор аренды скрепили своими подписями тогдашний мэр Гавриил Попов, вицэ-мэр Юрий Лужков, управляющий делами мэрии Василий Шахновский, получивший недавно год условно по делу ЮКОСа, и глава Октябрьского района Илья Заславский – достойные все демократы: доллар пишут, сто в уме.

    Одновременно с этой фантастической сделкой Анатолий Собчак – передал в аренду на те же 99 лет остров Новая Голландия с его уникальными историческими объектами. Страна, изо всех своих разбуженных сил стремившаяся к еще более худшему завтра, чем способна была вообразить вчера, особого интереса к этим фактам не проявила. Да, собственно, никто ничего и не знал. Некоторые подробности вольно или невольно открыл заезжий лектор Кен Ливингстон, нынешний мэр Лондона, а в те годы - рядовой член палаты общин британского парламента. Он выступал с лекцией перед депутатами Моссовета, объясняя на пальцах, как правильно проводить либеральные реформы, не злоупотребляя принципами западной демократии. Отечественные либералы, только что расставшиеся с членскими билетами КПСС, ожидали от гостя более или менее восторженных оценок их усилий на благородных поприщах первой приватизации, застенчиво прикрытой вывесками многочисленных СП, однако услышать довелось иное.

    Сэр Ливингстон сказал: «Чиновники любой другой страны, подписавшие подобные договора аренды, были бы арестованы на следующий день. И без всяких шансов выйти на свободу в течение ближайших 99 лет». Сэр Ливингстон некорректно сравнил московскую и питерскую аферы с тем, как если бы он, будучи мэром Лондона, продал бы Тауэр, скажем, султану Брунея за десять фунтов, а мэр Парижа Жак Ширак – Елисейские поля с Триумфальной аркой за ту же сумму. «Нас бы даже не судили, - пояснил он, поправляя самого себя. – Нас бы просто не довезли до тюрьмы».

    Гавриил Попов и Юрий Лужков совокупно бледнели, потели и вздрагивали. Вкрадчивый либерал и успешный воришка Илюша Заславский с испугу ронял костыли – в ту пору он часто выступал на демократических митингах, разоблачая антинародный характер КПСС и репрессивную сущность КГБ, поэтому заемные костыли были для него находчивым пиаровским пособием, наглядно намекавшим на пыточные застенки Лубянки, коих, следовало думать, не миновал страдалец. Заметим попутно, что ныне огрузевший борец с тоталитарным режимом Илья Иосифович Заславский тихо и скромно подворовывает на строительных подрядах, сидя в кресле заместителя председателя Госстроя РФ, а тогда он был очень близок к тому, чтобы явиться на Лубянку с повинной и сдать Попова с Лужковым, еще не успевших отмыть баксы, полученные от французских партеров «КНИТ-Калужская застава».

    История с арендной платой попала в газеты. В Париже начали расследование, а разгневанные москвичи грубо сорвали торжественную церемонию закладки первого «частного» камня на площади Гагарина. Коржаковская Служба безопасности предусмотрительно завернула кортежи Ельцина и Попова с Лужковым, спешивших отметиться по случаю рыночного триумфа. Нетрезвый и раздраженный гарант, желавший выступить на митинге с речью, пламенно обматерил отцов города. Напряженно сопевшие отцы поняли ситуацию однозначно: прежде, чем что-то отмыть, надо это что-то замочить.

    Журналистское расследование примитивной воровской аферы дало Полу Хлебникову повод заявить в книге «Крестный отец Кремля», что «Москвой управляет мразь». Ему никто не возразил. Но никто и не предостерег: не пей и корытца, не пей, не распутывай дурной клубок, не распутывай – вдруг назад не смотается, и ты козленочком станешь? Пол продолжал публично додумывать свою недодуманную мысль про то, как череда знакомых лиц на сцене скучной, оказавшись у власти, стала вдруг считать, что просто воровать – это мало, это еще не признак респектабельности. Надо, чтобы все видели: воруют они совершенно безнаказанно. Это и есть подлинная российская власть, а не то, что про нее думают.

    Осознать такое западному человеку нелегко, однако в процессе расследования Пол Хлебников обнаружил, что доказывать невидимое не столь уж и трудно: «Природа так духовно оскудела, что и Лужков прорезался вдали...».

    Вскоре Париж всколыхнуло известие о двух таинственных смертях, настигших посредников сделки с московской мэрией и Октябрьским райисполкомом. Некто Даниэль Вуари просто застрелился, а его сообщник Бернар Дерике непросто повесился. Пуля, обнаруженная судмедэкспертами в голове несчастного Дерике, неопровержимо свидетельствовала: сначала он повесился, а потом тоже застрелился. Или наоборот. Что так же неопровержимо.

    К октябрю 1993 года Юрий Лужков стал нелегитимным мэром Москвы, сменившим по указу Ельцина бесшабашно воровавшего Гавриила Попова. В качестве отступного бывшему градоначальнику, владеющему ныне сетью закусочных в Голливуде, продали за смешные деньги дачу Брежнева, так называемый объект «Кунцево», где некогда коротал свои рабочие ночи Сталин. А нехорошо засветившееся во Франции СП «КНИТ – Калужская застава» преобразовали под грохот танковой пальбы по Дому Советов в никому ни о чем не говорящее АО «Семонтек» во главе с председателем парвления Юрием Платоновым от российской стороны и Жаком Наллэ – от французской.

    Прежние учредительные документы благополучно сгорели в здании бывшего СЭВа, занятого мэрией, но их восстановили без особых затруднений. 5 ноября того же года Мосгордума под руководством Владимира Платонова, очень похожего на Юрия, утвердила арендный договор от 18 марта 1991 года, специально оговорив дополнительное условие: в случае одностороннего расторжения его московской мэрией арендатору выплачивается компенсация из столичного бюджета в сумме 100 миллионов долларов.

    Это уже совсем другая формула теневого баланса. Доллар пишем – сколько держим в уме?..

    Квадратные метры страсти

    Есть женщины в наших селеньях. Имеют место. Коня на скаку, пожалуй, не остановят. Сам встанет. Редкий конь вынесет на себе новую русскую амазонку. «Твоя могучая нога – явленье страсти неземной», - пропел однажды растроганный Юрий Михайлович. Это случилось, когда Елена Батурина заработала первые полмиллиарда долларов, управляя семейным предприятием «Интеко», в котором 99 процентов акций принадлежит ей, а еще один – родному брату. Мэрскую страсть понять можно, только почему воспета была одна нога, если их на вид и на ощупь – две?

    все правильно. Именно могучей толковой ногой мужественная Елена вышибает из московского строительного бизнеса докучливых конкурентов. Именно этой ногой проложила она путь к предприятиям стройиндустрии. Перекупив у прежних владельцев цементный завод в Старом Осколе, супруга столичного мэра взвинтила цены на цемент сразу на 60 процентов. А поскольку многопрофильной фирме «Интеко» достается примерно половина всех строительных подрядов, распределяемых мэрией, то становится понятно, почему так резко пошла в гору себестоимость возводимого жилья, естественно потянувшая за собой и цены за квадратный метр. В прошлом году они выросли на 30 процентов, за первое полугодие текущего года – еще на треть. И это при том, что в соответствии с жилищной программой Госстроя, утвержденной правительством РФ, средняя стоимость рядовой квартиры не должны превышать совокупный доход семьи за три года.

    Каждый объект в Москве, возведенный стараниями фирмы «Интеко», каждый жилой дом на «выселках» в каком-нибудь Молжаниново или в Щербинке, до которых от кольцевой дороги еще добрый час езды, есть причина или следствие разделенной мэрской любви, ставшей историческим опытом ее сплошной монетаризации с ежегодной прибылью в 500-700 процентов.

    Знаменитый неравный брак графа Шереметева с крепостной девушкой Парашей не явился первым из неравных, но стал первым в мире частных лиц. И в этом своем качестве обозначил наступление новой эпохи на пороге XXI века, а также очередную недодуманную до конца мысль Пола Хлебникова, пустившегося года два назад на поиски недорогих квадратных метров для редакции русской версии журнала «Форбс». Эти поиски завели его почти до Свиблово – на улицу Алексея Докукина, отделяющую проспект Мира от его шоссейного продолжения на Ярославль. Тут тебе Леоновский пруд, тут же Леоновское кладбище. Слева от Ярославского шоссе – Ботанический сад, справа - национальный парк «Лосиный остров». Тут и пришлось обустраиваться, попутно размышляя над природой неземных страстей в процессе обновления Москвы.

    «Хрущевки» сменяют «лужковки». Неизвестно, что лучше, что хуже. В марте 2002 года журналисты показали мэру фотографии домов, построенных фирмой «Интеко» в авральном режиме для жителей сносимых домов: текут панельные швы, течет кровля, не работают лифты, трескается от морозов декоративная облицовка фасадов, постреливая шрапнелью по обреченным новоселам, а на обозримом вокруг пространстве стоит непролазная грязь вперемешку со строительным мусором и ржавой арматурой – танки Гудериана не пройдут.

    Законной краской зарделся мэр, поминая недобрым словом не ту, которая строила, а тех, кто снимал построенное: «Мы их из аварийных домов отселили, а они, видите ли, еще недовольны!..». И озаботился немедленным принятием постановления, обязывающего всех строителей муниципального жилья безвозмездно устранять допущенные недоделки в течение ближайших... десяти лет.

    В постановлении, вызвавшем идиотский, до икоты, смех жильцов, тоже таились отсветы страсти неземной – земная, она бесхитростная, как лужковская кепка, заполняет жизнь по самую кромку географических благ: слева – пруд, справа – кладбище, посреди – железнодорожная платформа «Северянин» и неработающий магазин «Жигули». Во всем этом ощущается разбег, толчок, полет муниципальной мысли. Дело даже не в том, одна там толчковая нога заслуживает страсти неземной или обе сразу. Дело совсем в другом. По существующим правилам мэрия должна предоставлять отселяемым жильцам равноценную площадь в том же районе, соблюдая при этом санитарные нормы – не менее 18 квадратных метров на человека. Что, разумеется, снижает семейную прибыль «Интеко».

    Совсем другие стандарты применяются, если дом признан аварийным. Ведь под развалинами могут, не приведи Господь, оказаться люди. Спасать их, беспечных, надо срочно, а у города – ну нет сейчас свободных квартир поблизости. Как, впрочем, и в отдалении. Нет, и никогда не будет. В таком случае жителей на условно-законном основании можно отправить на «выселки» - в любой дальний дешевый район Москвы. Хорошо еще, если, например, в Свиблово, куда не доехал Хлебников, спасаясь от дороговизны, а не в Щербинку – прелестное местечко, со всех сторон окруженное заводскими трубами и железнодорожными разъездами.

    Затем отселенные дома в престижных районах предлагаются фирме «Интеко» - либо под снос для освобождения ценного земельного участка, либо под турецко-молдавский евроремонт с последующей сдачей в аренду по цене от 400 долларов за квадратный метр. В прошлом году Юрий Михайлович сделал на десятилетний юбилей свадьбы щедрый подарок Елене Батуриной – список из 486 жилых домов в центре города, которые по ее выбору могут быть признаны мэрией аварийными, проверяя таким образом окончательный извод карамзино-тургеневских пасторальных акцентов навсегда уходящей натуры.

    Над глумливыми парадоксами монополизированного строительного бизнеса в Москве Пол Хлебников размышлял до поры отвлеченно – сквозь дымку исторических ассоциаций, рождавшихся на периферии рядом протекающей Яузы. Неравный брак Шереметева, на взгляд потомка русского врангелевского офицера, как бы противопоставлен карамзинской «Бедной Лизе», написанной девятью годами раньше. Лиза, крестьянская дочь, бросается в пруд – уж не в Леоновский ли? – обманутая дворянином Эрастом, который предпочел взять невесту с богатым приданым. Москва с тех пор словно заждалась «правильного» брака, способного восстановить историческую социальную справедливость, не удовлетворившись тем, что XVIII век подавал лишь примеры царственных мезальянсов – явных, как у Петра Великого с бывшей крестьянкой Скавронской, или тайного, как у их дочери Елизаветы, которая жила с украинским казаком и певчим Алексеем Розумом, ставшим при ней графом и генерал-фельдмаршалом Разумовским. Венчание имело место в Церкви Знамения подмосковного Перова, сохранившейся, кстати, и по сей день. От улицы Докукина это совсем недалеко, если ехать на электричке – 37 минут, как пометил Хлебников в своем дневнике, записывая любые детали, могужие пролить свет на судьбу и жизнь своего деда, которого тоже звали Павел.

    Чего жаждали те люди, кажется, ясно. Но чего хотят эти, у которых каждый первый брак неравный, каждый второй – обременительный, и всякое дело рушится между третьим и четвертым? Хлебников мог размышлять об этом, пребывая в состоянии истинно российской безмятежности вплоть до 14 февраля 2004 года, когда в Ясенево рухнула крыша недавно открытого аквапарка «Трансвааль». Глухо заговорили в те дни о причастности к трагедии Елены Батуриной, привлекшей к строительству дешевых турецких подрядчиков, а затем скрывшей с помощью мужа свою подсудную роль в этой катастрофе. Говорили недолго – ровно три недели, то есть столько времени, сколько понадобилось, чтобы скупить на корню интерес вопрошающих.

    Не утопись бедная и благородная Елена ни в Леоновском, ни в каком-либо ином пруду. Романтические супруги поступили, исходя их практических перспектив. Отныне за Юрием Михайловичем числилась только одна миллионная часть пакета акций общества с ограниченной ответственностью «Манежная площадь», автомашина ГАЗ-69 с прицепом и домик в Калужской области площадью в 62 квадратных метра без видимых удобств. Правда, с пасекой и двумя коровами датского происхождения. В этом переделе имущественных прав, видимо, и сказалась вся специфика современных неравных браков. Он – откровенный крестьянин и пчеловод, она – закулисный строительный магнат. И пусть их рассудят у храма Христа Спасителя, окруженного толпами нищих из подмосковных «выселок».

    Как ни забавным может это показаться, но не из уст обездоленных прозвучала кошмарная фраза относительно того, кто управляет Москвой. Пол Хлебников услышал ее через несколько дней после убийства Влада Листьева, в начале марта 1996 года. Герой будущей книги «Крестный отец Кремля» Борис Березовский сказал: адресуясь к Ельцину: «Я хотел бы обратить ваше внимание на то, что, когда вас нет в Москве, когда в Москве нет людей, которые непосредственно рядом с вами, в Москве творится абсолютный беспредел. Борис Николаевич, москвой управляете уже не вы. Это реальность. Московй управляет мразь».

    Кепка на голове Лужкова самостоятельно съехала на лоб, закрывая козырьком кипучую ярость в мэрских глазах. Кто бы это говорил?! И главное, кому!.. Кто бы ни говорил, никаких возражений не последовало. Лужков полагал, что хамскому выпаду Березовского сам по себе возражает имидж компетентного и крепкого мэра-хозяйственника. Не пьет. Не курит. Купается в проруби. Легко ориентируется в бизнес-планах, сразу отметая негодное и неприбыльное. В отличие от чубайсовских казнокрадов не спешит расставаться с городской собственностью. От сдачи в аренду недвижимости зарабатывает свыше миллиардов долларов ежегодно – в десять раз больше, чем получало российское правительство от своей собственности по всей стране.

    Москва везде и всюду представлялась оазисом процветания и успеха. Но Березовский безошибочно сыграл на политическом страхе Ельцина перед Лужковым. 3 ноября того же, 1996 года, средь бела дня был застрелен Пол Тейтум, ввязавшийся в публичную распрю с правительством Москвы, и снова поехала кепка с потной лысины – вся тяжесть косвенных подозрений и досужей молвы, подкрепленная прокурорскими тирадами Сергея Доренко, легла на ошарашенного Лужкова. А Березовский за три дня до хорошо спланированного и четко организованного убийства Тейтума был назначен заместителем секретаря Совета безопасности, получив неограниченный контроль над правоохранительными структурами, бесплодно и бесполезно расследующими это и еще 30 тысяч убийств, совершенных в России за один только 1996 год.

    «Лису запустили в курятник», - такой фразой Пол Хлебников завершил очередную главу о Березовском, только что прикупившем в Лондоне особняк с живописным парком, прудом и пышными павлинами на Кенсингтон-Палас-Гарденз. Курятник был большой и вместительный, но и означенная лиса явилась туда не первой. Ежегодно публикуемый журналом «Форбс» список самых богатых людей России не мог считаться полным без Елены Батуриной, старавшейся нигде открыто не засвечиваться со своими капиталами, которые удваивались каждый год. И это ей удавалось до тех пор, пока не рухнул «Трансвааль», пока не сгорел Манеж и не заполыхало здание Политехнического музея. Много чего в Москве запылало и обрушилось, прежде чем Хлебников сумел установить более или менее реальную цифру личного капитала первой бизнес-леди Москвы – 1.1 миллиарда долларов. Леди, по слухам, гневалась.

    «Нигде в мире капиталы не растут так стремительно, как в Москве», - сказал полу менеджер казино «Черри» на Новом Арбате, англичанин Дейв Сейер.

    Эту истину Пол знал и без него. Он рассеяно кивнул в ответ, и Дейв тут же почувствовал, что приятелю очень долго приходится добираться до центра Москвы с окраинной улицы Докукина, предложив более подходящий вариант аренды на Хорошевском шоссе, близ Ходынки, где возводится дом элитного класса жилого комплекса «Гранд-парк».

    «Полторы-две тысячи долларов за квадратный метр? – усмехнулся Пол. – С такимим ценами я вылечу в трубу».

    «Тебе сделают фантастическую скидку, - возразил Дейв. – Потому что «Форбс» - это имя, «Форбс» - это бешенная реклама. Поезжай туда на следующей неделе, во втроник, и ты убедишься сам, чего стоит твое имя в Москве».

    «А кто строит? Кто инвестирует?» - Пол вдруг заинтересовался предложением Дейва.

    «Не знаю, кто конкретно строит «Гранд-парк», но за всем этим комплексом стоит, насколько мне известно, жена московского мэра, - пояснил Дейв. – У меня тут часто бывают люди из ее фирмы «Интеко»».

    «А почему именно во вторник?»

    «Потому что в понедельник я предупрежу, чтобы тебя встретили. О`кей?..»

    Во вторник, 21 марта, Пол не сумел выбраться на Ходынку, поехал после обеда в среду. Его встретили, но как-то не очень радушно. Час ушел на выяснение, что именно следует показать потенциальному арендатору и чего показывать не следует. Наконец человек, не назвавший ни своего имени, ни должности, вручил Полу строительную каску и показал подъезд, с которого можно начинать поэтажный осмотр престижного здания.

    Не успел он сделать и нескольких шагов в сторону подъезда, как раздался ужасающий грохот и все вокруг заволокло пылью. Как позже выяснилось, оборвались монтажные петли лестничного марша на десятом этаже. Пострадал каменщик Василий Чабан, приехавший в Москву на заработки из Молдавии. Его и объявили виновником обрушения.

    Полу Хлебникову оставалось жить чуть больше трех месяцев.