Двадцать лет без доказательств

Двадцать лет за убийство родной сестры и племянницы – такой срок отбывает ныне Андрей Лисивненко. Приговор по его делу уже окончателен и обжалованию не подлежит. «Но, как мне кажется, данное обстоятельство не делает чести ни следователям, ни судьям», - заявила в эксклюзивном интервью КОМПРОМАТУ глава Службы помилования канцелярии президента Латвийской Республики Рита Аксенока. А мать Андрея правозащитница Светлана Лисивненко по-прежнему считает, что настоящий убийца ее дочери и внучки остается на свободе.

Версия обвинения

Спустя буквально неделю после убийства местные СМИ вышли с заголовками «Брат убивает сестру-колдунью и ее дочь». Кому-то явно не терпелось отрапортовать о раскрытие громкого преступления. Тогда же была озвучена версия, которую ныне признали все латвийские судебные инстанции.

Итак, Андрей Лисивненко, 1958 года рождения, пришел в гости к своей сестре – известной в Латвии целительнице Анастасии Невядомской, чтобы обсудить неважное здоровье матери. 17-летнюю Катю, дочь и племянницу, отправили погулять с чау-чау, а заодно в магазин за сигаретами. Тем временем беседа родственников из спокойного русла перетекла в ссору. Андрей задолжал Анастасии две тысячи долларов. Сестра стала угрожать бандитским наездом, в случае если брат не отдаст деньги в течение суток. В ответ последовали два удара ножом…

Девушка, вернувшись с прогулки, застала дядю над окровавленным трупом матери, тем самым, подписав себе смертельный приговор. Племянницу Андрей убивал исключительно жестоко. Эксперты-криминалисты насчитали на теле покойной двенадцать ножевых ранений.

Как утверждают бесстрастные строки судебного вердикта, совершив убийство ближайших родственников, Андрей Лисивенко тщательно вымылся в ванной, полностью переоделся и отправился домой. А спустя пять дней, 17 апреля 2000 года, признался в содеянном…

Признание - королева улик

Рассказывает правозащитница Светлана Лисивненко:

- После страшной смерти дочери и внучки я первые недели вообще была не в себе. Только Андрей и был поддержкой. Однажды вечером позвонили из полиции, попросили сына подъехать, уточнить какие-то детали. Я его жду-жду: час прошел, другой, третий... Уже под утро звонок из полиции: срочно приезжайте, Андрей задержан, обязательно хочет с вами поговорить. Я помчалась туда - сын как пьяный, лицо в судороге, глаза тоскливые и больные. Мама, говорит, то, что я сейчас подпишу, неправда, я этого не делал...

Что именно произошло в ночь на 17 апреля 2000 года в одном из полицейских кабинетов, навсегда останется тайной. Мы же попытались реконструировать события той ночи, основываясь на письме Андрея Лисивненко.

Около десяти часов вечера Андрея пригласили явиться в полицию. Мол, надо уточнить некоторые детали показаний. Но вдруг сыщики стали его допрашивать как подозреваемого. «Опер выдержал паузу и посмотрел мне прямо в глаза. В тот момент я понял, что меня подозревают в совершении убийства. В это время опер кинулся на меня с кулаками, перебил нос, поднял меня в воздух и толкнул на стул. Я сильно повредил спину, из носа текла кровь. А опер кричал мне прямо в ухо: «Ты их убил, ты, ты…» - пишет Андрей Лисивненко.

Затем к допросу присоединился второй следователь. Находящемуся в полу сознании Андрею, он буднично сообщил, что сейчас его закроют в камере с уголовниками, которые с удовольствием будут его насиловать до самой смерти. И вдруг полицейские успокоились, налили водки и сказали душевно так: брат, возьми убийства на себя, нам тебя тоже прессовать неохота. Потом откажешься, ведь по закону признание не является прямой уликой. И он сломался. Только попросил поговорить с матерью. Успокоить ее. Иначе она не выдержит.

После встречи с матерью допрос был продолжен. Требовали, чтобы Андрей сказал, где находится орудие преступления – нож, и каков был мотив преступления.

«Я ничего моментально выдумать не мог и сказал, чтобы он писал, что хочет, а я подпишу. За такое непослушание меня моментально ударом в ухо сбили со стула. Я в спешке выдумал, что нож выкинул в лесу около дома Анастасии, а убил потому, что сестра просила отдать ей долг – 2000 долларов. Конечно, ничего подобного я не делал, но я хотел только одного: чтобы все это быстрее закончилось», - пишет Андрей Лисивненко.

Что характерно: наличие долга в последствии ни документально, ни свидетельскими показаниями не подтвердилось. Не был также найден нож - орудие преступления.

Стоит также отметить, что только после «чистосердечного» признания Андрею дали встретиться с назначенным адвокатом. «Он мне сказал, что признание создаст проблемы. Но эти неприятности покажутся пустяком в сравнении с тем, что следователи со мной сделают, если я от него откажусь», - вспоминает Лисивненко.

Еще одно важное обстоятельство. Утром, после допроса, Андрею вызвали «Скорую помощь» - у него обострилась язва. Врач г-жа Суконникова позднее, на заседании Верховного суда, признала, что при осмотре больного видела синяки и ссадины в районе поясницы.

***

Интересно, какими процессуальными нормами можно объяснить ночной, без протокола разговор трех полицейских со свидетелем, который за ночь чудесным образом превратился в подозреваемого?

- За год к нам приходят сотни жалоб на незаконные действия оперативных работников полиции, - говорит г-жа Аксенока. - В некоторых из них говорится о выбитых признательных показаниях. Но дело Андрея Лисивненко, на мой взгляд, явно выпадает из этого традиционного ряда. Целую ночь три человека, а возможно, был и четвертый, о чем-то без протокола беседовали со свидетелем, который превратился затем в подозреваемого. Кстати, по поводу четвертого: были случаи, когда полицейские приглашали внештатных сотрудников для применения насилия. Я направила уже несколько писем в Генпрокуратуру с просьбой проверить некоторые явные недоработки, допущенные следствием, а затем незамеченные судом. Любые сомнения, как гласит закон, должны трактоваться в пользу обвиняемого. В этом же деле сомнений оказалось больше чем доказательств.

Исчезнувшие доказательства

Во время осмотра трупа 17-летней Кати в руке убитой девушки был обнаружен зажатый клок волос, а под ногтями – частицы кожи. Точно определили - жертва сопротивлялась. Но ни дознавателям, ни прокурорам и суду как на грех в голову не пришло провести экспертизу.

- Почему я стала сомневаться в виновности Лисивненко? – говорит г-жа Аксенока. - Я проработала в прокуратуре почти 35 лет. В моей практике расследования убийств было много случаев, когда в руках жертв мы находили клочья вырванных во время борьбы с убийцей волос. Или под ногтями – так называемые микрочастицы. Всегда в подобных случаях мы назначили экспертизу. А тут у одной из убитых женщин нашли клок волос. Можно было предположить, что это волосы убийцы. Но экспертизы-то не провели. Почему?

Не установлено также точное время смерти обеих жертв. Окровавленная одежда на следствии отсутствовала, сосед-свидетель менял показания: через несколько дней после убийства человека с бородой он опознать не мог, а через шесть месяцев вдруг узнал.

Три состава суда рассматривали дело об убийстве целительницы и ее дочки, три раза Генеральный прокурор Янис Майзитис инициировал проверку в отношении полицейских, которые добились чистосердечных признаний у Андрея Лисивненко. И, наконец, Сенат Верховного суда поставил жирную точку в этом деле. Однако у г-жи Аксеноки таких риторических вопросов с добрый десяток.

Обычно чистосердечное признание закрепляется на месте преступления. Во-первых, чтобы не было самооговора. А во-вторых - чтобы подозреваемый не смог отказаться на суде от показаний.

Здесь важно все: под каким углом, в каком направлении был направлен нож; где находились жертвы и так далее. При расследовании данного дела это мероприятие, как и другие, не проводилось. Объяснили просто: подозреваемый не помнит всех событий. Но психиатрическая экспертиза никаких отклонений у Андрея не обнаружила. Почему проверялась только эта одна версия?

Вымогатель с полиомиелитом

Во время следствия Андрей Лисивненко стал главным фигурантом другого тяжкого преступления. Его признали виновным в вымогательстве двух тысяч долларов у сокамерника.

Однако эксперты-криминалисты, опрошенные нами, однозначно оценили данный факт, как шаг отчаяния следователей – они увидели, как сфабрикованная версия рушится словно карточный домик, и нашли другую статью, которую инкриминировали обвиняемому.

Коготок увяз - всей птички пропасть. В камере рижского Централа Андрей ожидал суда в компании дважды судимого Стасюлевича, шестикратно судимого Макарова, у которого оказался мобильный телефон, и такого же, как он сам, зэка-первохода. Точно известно, что у последнего сокамерники вымогали две тысячи долларов. А вот то, что не знавший тюремных понятий и законов, Андрей Лисивненко в присутствии двух уголовников-рецидивистов занялся, согласно обвинению, рэкетом, представить себе невозможно. Ведь в детстве он переболел тяжелой формой полиомиелита (6 операций по пересадке мышц!). Тем не менее, это уже факт его биографии…

Две трети срока должен отсидеть Андрей Лисивненко, прежде чем он согласно закону сможет обратиться к президенту с просьбой о помиловании. 15 долгих лет тюремного заключения уготовано этому человеку, чья вина, по мнению опытнейшего следователя Риты Аксеноки, не является стопроцентно доказанной.

Глава Службы помилования канцелярии президента Латвийской Республики вспоминает о том, как ей, будучи сотрудником прокуратуры, удалось с коллегами вызволить Зигмунда Дрейманиса, невинно приговоренного к расстрелу. Тогда на него повесили зверства, совершенные убийцей-маньяком Рогалевым. Били и запугивали так, что он не отказался от показаний даже на суде. 229 дней провел Зигмунд Дрейманис в камере смертников.

Сегодня это дело уже стало хрестоматийным. Что характерно: и тогда, и ныне о презумпции невиновности речь вообще не шла. Доказывалась не вина, а потенциальная возмож¬ность совершения преступления.

Да, действительно, оперативные методы получения показаний во всех странах примерно одинаковы. На по¬дозреваемых давят морально, бывает - физически. У следственных органов вектор работы не меняется десятилетиями. Но суд может, и должен быть реальной демократической инстанцией, защищающей права подсудимого. Поэтому последний и уповает на судью, как на Бога, ведь судебная ошибка способна перечеркнуть жизнь, которая, как известно, расставляет все по своим местам.

Те, кто выбивал показания с Зигмунда Дрейманиса, получили потом по заслугам. Они сами сели на скамью подсудимых…

Дополнительные материалы

Из интервью с адвокатом Нормундом Сенкевичей: «Установлено, что у Андрея Лисивненко в реальном распоряжении имелось не более десяти минут, в течение которых он должен был, по версии обвинения, преодолеть активное сопротивление жертвы, ударить ее двенадцать раз ножом. После этого пойти в ванную комнату, где суметь смыть всю кровь, а потом вымыть и саму ванную. Затем уничтожить неизбежные кровавые следы в квартире. То есть можно сделать вывод о физической невозможности совершения преступных действий за столь краткий промежуток времени».

Из 19 прим. статьи Латвийского уголовно-процессуального кодекса: «Никого нельзя признать виновным в совершении преступного деяния, пока его вина не доказана. У обвиняемого нет необходимости доказывать свою невиновность. Сомнения трактуются в пользу обвиняемого».

Анастасия Невядомская была известной в Латвии ясновидящей и целительницей. Дар ясновидения проявился у нее еще в детстве. Девочка уверяла, что слышит голоса деревьев, разговаривает с домовым… Никто ей не верил.

Все считали ее просто фантазеркой и выдумщицей. Особенно после того как выяснилось, что обезьянка Чита, о которой она долгое время рассказывала одноклассникам, оказалась лишь выдумкой. История про девушку, нафантазировавшая себе подружку-обезьянку, дошла до киношников и легла в основу, знаменитого фильма «Ох, уж эта Настя!». Только в фильме вместо обезьянки был лесной олень…

А в 25 лет она обнаружила, что всерьез может лечить людей, стала развивать свой дар и успешно заниматься нетрадиционной медициной. Когда Настю убили, ей было 40 лет.